Анна Абрамова - Не видишь - закрой глаза [СИ]

Рон наблюдал печального Кира и раздраженную Лонарию из окна:

— А пойду-ка я поучу молодняк летать, — сказал он, целуя жену.

Рина, которая нисколько не изменилась за эти годы, только покачала головой:

— Рон, нельзя было допускать такого тесного сближения мальчика с драконихой, ты подумал о будущем? Что будет, если Лонария полюбит Стража? Ты представляешь всю величину ее страданий?

Рон виновато молчал, понимая, что сейчас использует Лонарию в интересах Кира, давая ему возможность испытывать настоящие эмоции по отношению к ней. Да, пока это только нежность к спасенному детенышу, радость при виде животного, желание приручить, но что будет, когда дракон войдет в подростковый возраст и Лонария сможет перевоплощаться?

Он вышел, еще раз пообещав себе, что серьезно поговорит с Киром.

Еще спускаясь с крыльца, Рон начал воплощаться в золотого дракона. Его зверь был мощным красивым боевым драконом, который в четыре раза превосходил маленькую Лонарию по весу, росту и объему. Золотых драконов отличало то, что на спине у него было не два, а четыре крыла. Мощные задние ноги удерживали огромный вес Рона, передние, с длинными острыми когтями, служили ему для защиты, атаки и использования магии. На шипастой голове имелись многочисленные усики. Чем старше становился дракон, тем усиков больше. Давным-давно клан Золотых драконов посвятил себя борьбе добра со злом. И именно добру обязан был Рон научить Кира.

Земля под его шагами дрожала. Рон неспешно приближался к ребятам.

Лонария до этого времени никогда не встречалась с собратьями. И когда затряслась земля, она обернулась в поисках причины, увидела огромного золотого дракона, с испугу выдохнула огнем в сторону опасности, резко поменяла цвет с красного на желтый, желая слиться с песком, и мысленно завопив от страха, вдруг спряталась за спину Кира.

Лонария даже не заметила, как случайно открылась Киру, паника накатывала на нее огромными волнами, заставляя закрыть глаза и подчиниться гиганту с мощной аурой.

Кир же не растерялся и тут же откликнулся на зов подруги:

— Тише, тише, малышка, это наш друг, он не тронет тебя, — гладил ее Кир по ярко-желтым чешуйкам.

— Кто это, кто? — испуганно вопрошала она, еще не понимая, что слышит Кира, что может с ним общаться.

Естественно после всего пережитого ни о каких полетах речи быть не могло, мокрого Кира и, так и не пришедшую в себя, Лонарию, увели в дом греться и наслаждаться общением. Ведь теперь, если Лонария хотела, она могла разговаривать с каждым.

Девять лет тесной дружбы Всадника и Дракона, Кира и Лонарии. Они знали друг о друге все: привычки, мысли, чувства.

Лонария по меркам дракона еще была очень юна, она не вошла в брачный период и была очень хрупким и изящным драконом. А еще, по мнению Кира, Рия была очень красива. Часто, пока никто не видит, он обнимал Лонарию и восторгался ее синими глазами, темно-зеленой чешуей. Гладил ее два коротких рога, целовал в морду, нашептывая нежности.

Лонария отвечала ему взаимностью, не было более преданного дракона, и еще ни разу в жизни, Золотые Драконы не видели такого взаимопонимания между человеком и драконом.

Рон так и не поговорил с Киром о последствиях такой привязки. Он видел, что Кир любит Рию, как питомца, оберегая ее от трудностей, и совсем не задумывается, что под зеленой шкурой скрывается нежная девичья душа.

Иногда Рон думал, что произойдет, когда у Лонарии настанет брачный период? Обратиться ли она в девушку? И не зря ли он разрешил Киру оставить дракончика себе?

Вот и теперь, едва Лонария услышала, как Кир призывает ее, она камнем ухнула вниз, распугивая жителей замка, затем выровняла полет и левитируя, плавно опустилась перед своим Стражем.

Она чувствовала разочарование Всадника, его смирение с ситуацией, когда Кир был вынужден подписать брачный контракт, но сама смириться с помолвкой друга не могла.

От волнения она постоянно меняла цвет чешуек, пытаясь определиться, на каком же остановиться. Ее пугало молчание Кира и она не выдержала:

— Ну и как тебе невеста, Кир? — скрывая интерес, спросила она.

Кир обнял дракона, прижавшись к длинной изящной шее:

— Эх, Лонария, лучше не спрашивай, — грустно сказал он.

— Что? Совсем не понравилась? — с надеждой спросила Рия.

Кир задумался, а потом ответил резче, чем следовало:

— Она не должна мне нравиться, она — будущая мать моих детей и Королева Регора, — потом заглянул в синие глаза Лонарии и пробормотал, — ведь главное же, чтобы она была хорошей Королевой и матерью, все остальное не важно, правда?

Лонария кивнула, соглашаясь. Ведь для нее было главное другое, чтобы ее Всадник принадлежал только ей, а сколько у него будет жен и детей, ей совсем не важно.

Наконец противный Кир улетел на своем ужасном драконе.

Нет, конечно, я видела драконов и любила их, но этот дракон почему-то с первого взгляда вызывал необъяснимое чувство антипатии.

Вот Ярон был прекрасным драконом во всех понятиях этого слова.

Род Золотого Дракона считался самым могущественным во Вселенной и самым мудрым, а еще справедливым, высокоморальным, добрым и так далее. И Золотые Драконы — самые непримиримые борцы со злом! Но, как рассказывал дядя Рон, большую часть жизни Золотые Драконы предпочитали проводить в облике человека, и имели при этом фантастически красивую внешность.

Вот именно таким и был Ярон: фантастически красивым, правильным и мудрым, что иногда просто доводило меня до бешенства. Его карие с золотыми искрами глаза оттеняли золотистые волосы. Фигура из детской уже стала превращаться в подростковую, такую худую, угловатую и несуразную.

Ярон теперь не знал, куда девать свои длинные руки, поэтому постоянно что-то ими хватал, теребил, ронял, разбивал. Ноги выросли, наверное, быстрее, чем его мозги. И если Ярон появлялся в моей комнате, то он задевал буквально все: ронял стул, сдвигал кресло, а однажды умудрился врезаться в шкаф так, что он долго шатался, не зная то ли упасть, то ли остаться на месте.

В образе Золотого Дракона Ярон нравился мне намного больше. Меня восхищали его золотая шкура, которая ярко сверкала начищенным золотом, длинные усы, придавали ему сходство с огромным сомом, а мощные рога на затылке и перепончатый гребень делали весь образ неустрашимым и мужественным.

И хотя у меня были крылья, я частенько пользовалась услугами Ярона, гордо восседая у него на спине. С ним мы облетели, наверное, все земли, принадлежавшие демонам, правда за границы наших земель, папа запретил нам строго-настрого вылетать, а Ярон, будучи послушанным и воспитанным мальчиком, никогда не нарушал указы взрослых.

Вот и сейчас, этот несносный дракон, ворвался в мою спальню, уронив при этом кресло, стоящее возле камина, сдернул с меня покрывало и завопил: