Эми Хармон - Птица и меч

— Вот Ларк, — произнес он странно извиняющимся тоном.

Как ее зовут? — направила я к нему мысленный вопрос.

— Гм. Как тебя зовут? — спросил Тирас дрожащую на скамейке девушку.

Интересно, знает ли он имена хоть кого-то из слуг.

— Пия, — ответила она, глаза ее при этом стали такими огромными, что я заволновалась, как бы она не упала в обморок.

— У нас тут пикник с дамами? — нетерпеливо проворчал Кель. — Тирас, какого черта здесь происходит?

Тот развернулся на каблуках и смерил советника сердитым взглядом.

— Я не обязан ничего тебе объяснять. Сядь. — И он указал на скамейку рядом с Пией. Когда Кель сел, распространив вокруг себя запах пота, пыли и конюшни, король снова обратился к служанке: — Задай Ларк вопрос, Пия. Это не испытание. Тебя никто не будет наказывать. Просто спроси ее о чем-нибудь.

— Гм… Как поживаете, леди Ларк? — проблеяла та нервно.

Кель застонал, будто его прижгли раскаленными щипцами.

— Она немая. И не леди. Какого дьявола здесь творится?

— Ну хватит! — рявкнул Тирас с такой яростью, что мы все подпрыгнули. Над ним вспорхнуло то же слово. Стыд . — Нет, Пия. Задай какой-нибудь конкретный вопрос. Как звали ее мать. Какой у нее любимый цвет.

Кель тихо выругался сквозь зубы, и король метнул в него гневный взгляд.

— Как звали вашу маму, леди Ларк? — послушно повторила Пия.

Я покосилась на Тираса. Тот еле заметно кивнул. Я воскресила в памяти имя своей матери — не просто звучание, но и все буквы. Мешара . Затем сосредоточилась на лбу сконфуженной служанки и подтолкнула к ней слово. Девушка еще несколько секунд поморгала и недоуменно подняла глаза на короля.

— Ты ее услышала? — спросил он.

— Ч-что? — запинаясь, проговорила Пия. — Но она даже не раскрыла рта, ваше величество…

Тирас смерил меня хмурым взглядом, будто подозревал в недостаточном усердии, но я выдержала его не дрогнув.

— Можешь идти, — сказал он служанке, и ту будто ветром сдуло.

Я поморщилась. Нечего и сомневаться, через полчаса вся крепость будет наслышана о «леди Ларк» и странном требовании короля.

— В чем дело, Тирас? — спросил Кель, становясь рядом с другом и скрестив руки на груди.

Я ему не нравилась. Слова здесь были не нужны — до меня и без того докатывались волны его неприязни.

— Спроси ее, Кель. О чем-то, чего ты не знаешь. Что может сказать только она.

Меня мучили серьезные сомнения по поводу этого эксперимента. По правде говоря, когда Пия ничего не услышала, я испытала облегчение. Обратив на Тираса умоляющий взгляд, я мысленно произнесла: Если он меня услышит, я только подвергну себя опасности.

— Ему можно доверять, — просто ответил Тирас, не вступая в спор.

Тебе видней. А можно ли доверять Пии? Наверняка она уже рассказывает твоей экономке, что король сошел сума.

Глаза Тираса расширились от негодования.

— Ему можно доверять, — повторил он упрямо.

— Тирас! — прошипел Кель.

Брови советника низко сошлись над голубыми глазами, рука легла на эфес меча, готовая извлечь его из ножен. Король смотрел на меня, говорил со мной — а я, казалось, безмолвствовала.

— Я ее слышу, Кель, — объяснил Тирас. — Она не может говорить вслух, но может мысленно.

— Что? — опешил советник. Похоже, его меньше удивило бы заявление, что я по ночам превращаюсь в настоящего жаворонка и откладываю яйца в подушку.

— Задай ей вопрос, — не сдавался Тирас.

Я чувствовала себя диковинной зверюшкой, но продолжала неотрывно смотреть на Келя. Тот, в свою очередь, буравил меня таким взглядом, будто я превратила мозги его любимого короля в омлет. Он медленно вытащил меч, и Тирас вздохнул.

— Кель, — предостерег он.

— Хорошо, я задам нашему маленькому жаворонку вопрос, — прошипел воин. — Скажи-ка мне, птичка, если я сброшу тебя с обрыва, ты взлетишь или упадешь? И подумай как следует, потому что я с радостью проверю это на практике.

Я сжала зубы с такой силой, что заныла челюсть. Когда я заговорила, мои слова больше напоминали осколки битого стекла. При желании ими можно было бы резать живую изгородь. Я человек, а не птица, поэтому, конечно, упаду. А вот ты пахнешь и ведешь себя так, что свиньи признали бы в тебе родного брата.

Несколько ударов сердца в саду стояла оглушительная тишина. Затем Тирас начал хохотать, а Келя перекосило от плохо сдерживаемой ненависти.

— Надо понимать, это ты услышал прекрасно, лорд Свин, — выдавил король, упершись ладонями в колени и пытаясь отдышаться.

Кель молниеносно приставил меч к моему горлу.

— Так ты Одаренная? — прошипел он.

— Кель! — Смех Тираса резко оборвался.

Я услышала, что он тоже вытащил меч, но не осмелилась отвести взгляд от разъяренного советника. Его тело источало единственное слово. Смерть .

— Значит, ты пошла в свою шлюху мать? — прошептал Кель, не отрывая от меня глаз.

Моя мать была Рассказчицей. А не шлюхой.

— Рассказчицей, — с отвращением выплюнул он, подтверждая, что отлично меня слышит.

Кончик клинка болезненно кольнул кожу. Я проглотила крик. В затуманенном ужасом сознании всплыли мамины слова — последние, которые она успела произнести перед смертью.

Скрой свои слова, родная, будь отныне как немая. Не карай и не спасай, часа правды ожидай. Дар твой будет запечатан, за семью замками спрятан. Не ищи к нему ключи — выживай, учись, молчи.

Я не сумела как следует скрыть свои слова. Не сумела промолчать. И теперь умру.

КАПЛЯ КРОВИ СОРВАЛАСЬ с шеи и скатилась в корсет. За ней вторая.

— А меня ты тоже убьешь? — прошипел Тирас.

Вопрос меня удивил. Прямо сейчас его жизни ничто не угрожало. Кель с трудом сглотнул. На его лице был написан ужас и замешательство. Он, очевидно, боялся меня и боялся за Тираса.

— Я бы отдал за тебя жизнь, — ответил он наконец, и над ним вспорхнуло слово правда .

У меня не было причин сомневаться в его словах. Он спасет своего короля любой ценой — даже если для этого придется прикончить меня на месте.

— Ты не убьешь ее, Кель. Опусти меч.

— Но закон… — возразил тот.

— Ты был готов нарушить закон, когда думал, что она сможет меня исцелить, — перебил Тирас.

— Ты же сказал, что она не смогла!

— Она и не смогла. По крайней мере, не так, как мы надеялись.

Я истекала кровью, а они болтали, как ни в чем не бывало, — хотя не до конца понимала их разговор.

— Опусти меч, — повторил король голосом, не терпящим возражений.

Кель неохотно подчинился, но клинок в ножны не убрал. Кровь продолжала сочиться из царапины у меня на шее, собираясь в ложбинке между грудей, однако я не стала ее вытирать или опускать взгляд.

Зачем ему тебя убивать? — поинтересовалась я у Тираса. Кель усмехнулся при виде моей бравады.