Татьяна Абалова - О чем поют ветра [СИ]

Мне не дали собраться с мыслями, схватили за руку и потащили.

— Быстрее, корабль тонет! Перебираемся на «Жемчужину»!

Ладонь мужчины в кожаной перчатке, и он не соразмеряя силы, тянул к двери. От боли я вскрикнула и выдернула из захвата руку. Потирая ее, стала отступать вглубь каюты.

— Кто ты? Точно не Лард! — я вспомнила предсказание колдуньи: «Выбирай сердцем!» Сердце билось в истерике: «Враг! Враг!»

— Ну, хорошо, — произнес мужчина, — раз не хочешь по-доброму…

Поднял руку, сжатую в кулаке, и со всей силой ударил в лицо.

Я не потеряла сознание, нет. Упала и обмякла, как потерявшая нити марионетка, а в голове поселился гул, похожий на морской прибой. Шум то накатывал, то отступал, а вместе с ним и тошнота.

Мужчина поднял меня на руки и поторопился покинуть каюту. Отстранено успела заметить двух мертвецов, что лежали вповалку у двери. Один из них — знакомый матрос. Его рука все еще держала саблю, но лежала отдельно от тела. Другой мертвец лежал лицом вниз. Виднелся угол черной маски, с которой обильно текла кровь. Хотелось кричать, но как ни силилась, из горла не вырвался ни один звук.

Человеку в маске было неудобно передвигаться по палубе, его ноги скользили в лужах крови. Из-за ноши он не мог видеть, куда ступает. Поэтому меня опять взвалили на плечо, как куль с мукой. Похититель побежал. Я видела только его спину. Пыталась опереться на нее руками и приподняться, но они соскальзывали. Камзол был щедро залит кровью. Чужой кровью.

Плохо соображая, чувствовала только движение похитителя из стороны в сторону, он старался не напороться на чужой клинок. Потом короткая перебежка по узкому трапу, переброшенному между двумя судами. Корабли удерживались рядом большим количеством крюков и канатов. Их спешно снимали, перерубали матросы «Жемчужины».

И, наконец, меня дотащили до трюма, куда я полетела с приличной высоты и упала на связку канатов, больно ударившись спиной. Кромешная темнота, и только слышались крики людей на палубе. Треск, взрывы, вопли, ругань. Толчок, еще один и судно стало набирать скорость. Вскоре беготня по палубе прекратилась, сверху стали доноситься четкие команды.

Прошло некоторое время, и как я ни прислушивалась, кроме шума волн, скрипа корабля и шуршания крыс в темноте ничего слышно не было. Обо мне словно забыли. Я боялась сдвинуться с места. Неизвестно, что находится на расстоянии вытянутой руки, а дотронуться даже до грызуна не хотелось. Поэтому я занялась собой. Прежде всего, попыталась оценить ущерб. Волосы почти не растрепались, хорошо, что косу крепко завязала. Платье целое, даже успело подсохнуть. На ногах домашние туфли без каблуков. И как только не слетели? Потрогав лицо, зашипела от боли. Вся левая сторона распухла, губа рассечена. Какой изверг мог ударить женщину в лицо?

Пришла пора задуматься о том, что произошло. Кто меня похитил? Точно не Лард. Его телохранитель? Возможно. Но голос показался знакомым. Я ни разу не разговаривала с телохранителями. Или разговаривала? Может голос принадлежит Теодору? Очень похоже. Значит, это он пробрался в каюту и спас меня? Потрогала ранку на губе. Засохшая струйка крови стягивала кожу на шее. Нет, не спас. Любимых женщин так не спасают. Скорее похитил. Еще раз лизнула разбитую губу.

По юбке кто-то маленький стал забираться вверх. От испуга хлопнула по зверушке рукой и, задев мохнатое тельце, вскочила на ноги и заорала. На палубе различили мой крик. Я, трясясь от страха, прислушалась к топоту ног над головой.

— Вытащите меня отсюда, пожалуйста! — взмолилась я.

Откинулась крышка трюма. В темноту ворвались солнечные лучи, мгновенно ослепив меня. Послышалась ругань, рядом приземлился человек и тут же его руки охватили меня за талию и подняли. Сверху пара рук вцепилась в косу и подтянула на палубу, поставив на колени. Я закричала от боли, и как только косу отпустили, отползла от ног в сапогах и попыталась встать, но корабль подпрыгивал на волнах, и мне плохо удавалось держать равновесие.

— Привет, красавица! — с деланной веселостью произнес Теодор, наблюдая за моими маневрами.

Все еще не привыкнув к солнцу, сощурила глаза. Я не ошиблась. Это был он. Мой принц. О котором мечтала, которому хотела принадлежать.

Я попятилась. Выбравшийся из трюма матрос встал за моей спиной и преградил путь к отступлению.

— Ты же не хочешь, чтобы тебя били? — продолжил враг.

Не дождавшись ответа, произнес поучительным тоном:

— Тогда должна вести себя как послушная девочка. Быть ласковой, — Тео погладил мою больную щеку, — выполнять все мои желания. Ты жива, пока я тебя хочу. Смотри, не разочаруй.

Рука в перчатке переместилась за мою спину, подхватила косу и медленно накрутила волосы на кулак. Мой бывший жених стоял, широко расставив ноги, удерживая меня лишь за косу, и скалился.

— Целых два года я хотел поцеловать тебя по-настоящему.

Его лицо приблизилось, и он впился в мои губы. Именно впился. Это трудно назвать поцелуем. Я заколотила по кителю кулаками, пытаясь оттолкнуть и прекратить мучение. Только когда мое колено достигло паха насильника, его язык покинул мой рот.

— Глупышка, — простонал Тео, отстраняясь, но не выпуская косу, — ты заслужила наказание.

И поволок меня к капитанской каюте. От боли из глаз брызнули слезы, во рту ощущался вкус крови, страх подкашивал ноги, но крепкая рука врага, вцепившаяся в волосы, не давала упасть. Открыв дверь и протащив по каюте, он швырнул меня на кровать и мгновенно залез сверху. Запутавшись в платье, я могла только отбиваться руками, но и они вскоре были цепко перехвачены. Придавив меня своим не малым весом, Теодор свободной рукой сдернул ленту с косы, вырвав при этом клок волос. Я вскрикнула. Самодовольная улыбка расцвела на его лице.

— Если ты и дальше будешь так кричать, обещаю сутки не выпускать из каюты, — он ловко связал мои руки и закрепил к чему-то над головой, — Признайся, твой муж уже выполнил супружеский долг или оставил до прибытия на родину? Ах, да! Он же у нас благородный и все делает согласно церемониям Тарквидо. Слышал-слышал. Нет храма, нет постели.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

— Прости, дорогая, забыл сказать, что ты вдова. Рада? Нет? А должна бы.

Я твердила себе — нельзя кричать, нельзя. Его руки уже без перчаток переместились к шее и начали расстегивать ворот платья. Я поняла, почему Теодор всегда носил перчатки: его ногти были обкусаны до крови. Я сразу бы отличила эти руки от рук Ларда.

— Мне рассказали, как ты плакала, не желая выходить замуж за Ларда. Мне это польстило. И вот свершилось! Ты свободна! Ты рада? Пойдешь за меня? Да? Нет? Подожди, не отвечай. Я тоже должен подумать.

С ненавистью я смотрела на врага, но он был увлечен другим. Поерзал. Чему-то улыбнулся.