Антон Орлов - Мир-ловушка

– Лучше выпей и расслабься, – посоветовала Нэрренират. – Тебе это не повредит. Роми, понравился шоколад?

– Да, великая, спасибо. – На этот раз она обратилась к богине как положено.

– Это оригинальный рецепт, мой собственный. Вот интересно, ты всегда заранее знаешь, что тебе понравится, а что нет?

– Конечно, не всегда, – удивилась Роми.

Лаймо хотел наступить ей на ногу, но не успел и вдобавок встретил насмешливый взгляд Нэрренират. Растерявшись и струсив, он сделал вид, что собирался пнуть камешек, заброшенный ветром в кабину во время старта.

– Прекрасно. – Богиня прислонилась к переборке, которая под ее спиной прогнулась, словно мягкая спинка дивана. – Я приглашаю тебя к себе в гости, в Этинэррию. Ты слыхала о ней? Это мой собственный мир, туда никто не может проникнуть без моего позволения. Отдохнешь, и потом мы посмотрим, что тебе нравится, а что не нравится…

– Вы же дали слово! – обеими руками вцепившись в подлокотник кресла, прошептала Роми. – Тогда, в зверинце…

– Правильно, я дала слово, что не сделаю с тобой ничего такого, что тебе не понравится. Я не собираюсь его нарушать.

– Ей не понравится, если ты силой утащишь ее в Этинэррию, – вмешался Шертон (такой поворот его не удивил, он ждал от Нэрренират чего-нибудь в этом роде).

– Я просто пригласила ее в гости, Шертон. Так будет лучше. Разве ты защитил ее в Чадне? Я не умаляю твоих достоинств, но даже такой воин, как ты, иногда может проиграть. В Этинэррии Ицналуан до нее не доберется, у меня там такие охранные заклятья – ни одна сволочь не взломает.

Да, он не смог защитить Роми в Чадне… Богиня ударила по больному месту.

– Мне не понравится жить в Этинэррии! – Роми волновалась, но говорила решительно. – И почему вы оставили у меня на руке этот Знак?!

– Смотри на это, как на подарок. Пока ты отмечена Знаком, никто из других богов не может предъявить на тебя права. Кроме того, в любом из моих храмов ты всегда получишь еду, кров и защиту, если покажешь Знак жрецам. Оцени, насколько это удобно.

Роми молчала, напряженно стиснув пальцы. Чашка с остатками остывшего шоколада и пустой прозрачный бокал неподвижно висели в воздухе чуть левее, будто их поддерживала незримая опора.

– Ты не пожалеешь, если отправишься со мной в Этинэррию. Ты хочешь побольше узнать об устройстве мира, о богах, о Создателе Миров, о своем прошлом, верно? В этом нет ничего невозможного. Тебе совсем не обязательно оставаться теряющей память… Хорошенько подумай, я нечасто делаю смертным такие предложения.

Шертон видел, как вспыхнули темные с золотыми крапинками глаза Роми. Нэрренират знала, кого на что покупать. Он хотел, чтобы Роми была в безопасности, а Роми хотела узнать тайны мироздания… Посмотрев на него, девушка повернулась к богине и отрезала:

– Нет.

– Почему? – Нэрренират тоже взглянула на Шертона. – Я знаю, вы любите друг друга, но разве я требую, чтобы вы расстались? Всегда можно найти компромиссный вариант… Как вы отнесетесь к идее любви втроем?

Шертон от неожиданности слегка растерялся, а Роми растерялась не слегка – ее бледное после Облачного мира лицо залила краска, ресницы испуганно дрогнули.

Нэрренират улыбнулась:

– В этом облике я нравлюсь вам обоим, так что же вас пугает?

– Великая, не стоит ли нам вначале заглянуть в Панадар? – невпопад возразил Шертон (главное – выручить Роми, совсем смутившуюся, готовую расплакаться). – Мы слишком долго отсутствовали…

– Стоит, – после секундной паузы согласилась Нэрренират. – Кто-то в Панадаре ко мне взывает… Кто-то из моих! Да что за дерьмо у них там случилось?

Это не имело ничего общего с обычным переходом из междумирья в трехмерный мир. Никто не успел опомниться – а за иллюминаторами вместо туманной пустоты появилось сиреневое небо, залитая полуденным солнцем пыльная площадь, здания с обветшалыми портиками, живописно раскрашенными под мрамор. Нижний Город. Панадар до сих пор существует. Они успели.

– Кто испакостил мою эстакаду?! – прошипела Нэрренират.

Нижняя часть эстакады виднелась за левым иллюминатором, в просвете между строеньицем с обшарпанной колоннадой и кустами жасмина. Ее вдоль и поперек покрывали корявые надписи (особенно выделялась одна: «Поклонники лжебогов, убирайтесь из Панадара!»), какая-то засохшая гадость, неопределенного цвета пятна, грязные потеки.

Глаза Нэрренират сузились, в них вспыхнуло яростное лиловое пламя. Боги очень не любят, когда кто-то портит их творения!

В следующий миг богиня уже стояла снаружи, около машины. Шертон открыл дверцу, люди друг за другом тоже выбрались на площадь, в полуденную жару и духоту, напоенную ароматом цветущего жасмина.

– Что они делают? – оглянувшись, возмутилась Роми. – По закону с рабами нельзя обращаться так жестоко!

Группа измученных мужчин и женщин в кандалах вручную растаскивала сложенный из светлого ракушечника обветшалый фонтан. Их волосы свалялись в колтуны, кожу покрывали струпья, синяки, ссадины, кровоточащие рубцы. На лбу у каждого багровело клеймо, выжженное каленым железом. Буква «Н».

Вокруг прохаживались стражники, время от времени тот или другой хлестал кого-нибудь бичом.

– Покайтесь, глупые! – звучным умиротворенно-ласковым голосом призывала девушка в белых одеждах, стоявшая под сенью кустарника. – Все мы – ничтожные букашки, не смеющие роптать на свою участь, все мы – заблудшие рабы доброй Омфариолы! Признайте это – и получите послабление!

Застыв, Нэрренират молча взирала на эту сцену. Пыльный ветер слегка шевелил ее полупрозрачную искрящуюся накидку. Ни пленники, ни охрана почему-то в упор не видели богиню.

Женщина с темным от грязи и размазанной под носом крови лицом пошатнулась и выронила камень. Стражник лениво ткнул ее носком ботинка под колено, она упала на четвереньки.

– Покайся, Эвса! – с подчеркнутым состраданием обратилась к ней девушка в белом. – Ведь это делается для твоей же пользы, ради твоего исправления! Признай, что ты, как и мы все, несмышленая раба светлой Омфариолы!

– Нет, – пытаясь встать на ноги, прохрипела Эвса. – Я поклоняюсь Нэрренират, но я ничья не раба…

Стражник вытянул ее бичом вдоль спины, она издала глухой стон.

– Тебя наказывают для твоего же блага, глупая! Ты должна поблагодарить за это Омфариолу!

– Этот мудак бьет мою верховную жрицу, – сквозь зубы процедила Нэрренират. – Эй, что здесь происходит?

Словно некая завеса соскользнула с глаз людей на площади – они вдруг увидали и богиню, и ее спутников, и помятую машину Департамента Налогов и Сборов. Пока все глазели на появившуюся из ниоткуда компанию, бич вырвался из руки стражника, избивавшего Эвсу, захлестнулся вокруг его горла тугой петлей. Стражник зашатался, выпучив глаза, судорожно разинул рот. Ноги подкосились, он рухнул на землю и через минуту затих.