Дарья Быкова - Дорогой чужого проклятия [СИ]

— Как думаешь, когда всё закончится? — внезапно спросила она, почти жалобно.

Элронец пожал плечами, но всё же ответил:

— Самое большее — через неделю.

Теперь молча кивнула она. И, внезапно выплеснув вино на пол и отставив пустой бокал, заговорила:

— Знаешь, я кое-что поняла, там, около постели моего якобы пытавшегося покончить с собой сына, и потом, выслушивая эти лживые соболезнования… Половина, как минимум, половина из них думала, что лучше бы отравили меня, а не их обожаемого Эриха. Что я должна была передать ему корону ещё лет пять назад… А некоторые даже думали, что это я, представляешь?

Шеррайг пожал плечами. Вообще-то доля вины королевы в сложившейся ситуации была. И не такая уж малая доля — если бы не её желание отвадить сына от Софи любым способом, принцем не смогли бы управлять, не узнали бы про Шеррайга и не украли его Аю. В этом месте он начал опять злиться, но молчал.

— Но я отдам ему корону, как только всё кончится… Уеду куда-нибудь с Антуаном… Он любит меня…всегда любил…

Дальше Шеррайг не слушал. Не интересно.

Чтобы не насторожить заговорщиков раньше времени, разыграли попытку отравления принца. Всем было объявлено, что принц внезапно тяжело заболел, записка была уничтожена, а Элина-Алисия пребывала в карантине вместе с принцем, как фаворитка.

А то болезнь редкая, непонятная, мало ли что.

Теперь надо было взглянуть на вещи Мэрроя. Шеррайг предполагал, что он там увидит — ритуальный клинок, которым его лучший друг пытался его прирезать, возможно, ещё какие-нибудь накопители для сил и для крови. Ну а что? Не пропадать же добру. И если он прав, значит Мэррой и местные злоумышленники договорились поделить его, Шеррайга, шкуру. Чудесно. Он и с одним Мэрроем-то за десять лет не справился, а теперь к нему добавилось два неслабых мага. И Ая у них в заложниках. И что делать?

Шеррайг уже знал, что пойдёт куда скажут, сдастся, сам отдаст остатки сил и всю кровь, если надо, только бы Ая была жива и здорова. Но ведь было ещё проклятие…

Винар тоже не порадовала. Мага она опознала… как и то, что он берёт силы, как минимум, у трёх демонов. Силы и способности. Какие? Что-то с огнём, пространством и временем. То есть, скверно, очень скверно.

Надо ли говорить, что вещи Мэрроя он угадал стопроцентно… А на следующее утро по всему дворцу валялись записки на элронском языке: «Будь вечером в таверне „Старый лис“, или твоя девчонка умрёт».

Настоящие неприятности начались вечером второго дня. Вместе с менталистом пришёл брат Инессы, Григ. И я сразу поняла, кто на самом деле у них главный. Если с менталистом можно было даже подшучивать, то в присутствии Грига было по-настоящему страшно. Веяло от него чем-то таким… подвалами, пытками и кровью. Хотя, может, это моё больное воображение, под впечатлением от нашего знакомства с Винар…

К счастью, Грига я не заинтересовала, он заглянул ко мне в комнату, как только пришёл, выразительно скривился и, пробормотав «странный вкус у этого Шеррайга», пошёл вниз.

А я с облегчением вздохнула. Однако, как оказалось, рано.

Поздно вечером ко мне в комнату поднялся Мэррой. Я не сразу его заметила — некоторое время он стоял, наблюдая за мной, а я, не ведая, что на меня смотрят, чертила пальцем фигуры на оконном стекле.

— Так значит, ты — подруга Шеррайга, — с какой-то странной интонацией протянул лорд. Наверное, тоже удивлялся отсутствию вкуса. Он же не знает, что у моего элронца просто выбора не было. Сама судьба меня ему вручила. Ага. Хотя я всё ещё в личине…но будь я и со своей внешностью, вряд ли бы это что-то изменило.

— Он, конечно, говорил тебе обо мне? — спросил Мэррой, подходя ближе.

И я вдруг обратила внимание, что он не только без цепи, но и вообще без кандалов. Если бы освободился сам, то уже сделал бы ноги отсюда, так что, видимо, договорился с магами. И я, кажется, догадываюсь, что… а, вернее, кого он им предложил.

И почему я не задушила его цепью? В этот момент я ненавидела себя за слабость. Ведь могла бы хотя бы попробовать… а теперь… теперь… они разделят моего Шеррайга на троих, как торт или бутылку вина. И мне всё равно, что будет со мной… После него меня тоже уже не будет. Потому что я могла его спасти и не спасла. Струсила. Понадеялась, что он сам, как всегда, сам спасёт и себя, и меня. Глупая, трусливая Ая. Ты же читала сказки, должна была понимать, что долго и счастливо не бывает, когда старается только один, а второй просто ждёт, сложив лапки… Ну, так что уж теперь?

— Как Вы вообще оказались вместе? — не унимался Мэррой. — Он ведь нелюдим, настоящий бирюк.

«Это ты его сделал таким!» — хотелось кричать мне. Но я угрюмо молчала.

— Хотя ты, я смотрю, тоже тот ещё бирюк, — как-то даже доброжелательно улыбнулся враг, и я не выдержала:

— Послушайте, что Вам надо?

— Поговорить, — вздохнул Мэррой.

— Совесть спать мешает? — огрызнулась.

— Знаешь, — продолжил травить мне душу этот гад, — у меня ведь никогда не было более близкого друга, чем Шеррайг…

«…потому что я убивал их всех раньше» мысленно закончила я. Но только мысленно. Пока.

— С ним было ощущение, как будто ты попал в сказку, — сказал Мэррой, и я невольно вздрогнула, настолько точно он сформулировал мои собственные ощущения. — Я был готов на всё ради него… он мне как брат был! Мы вместе занимались наукой, планировали эксперименты… но он меня предал. Предал и попытался убить, — горько вздохнул лорд.

Я молча слушала и совершенно не верила. Потому что я знаю Шеррайга. И ещё потому, что сердце жгло огнём — лорд явно пытался на меня влиять. Вот только зачем?

— Промахнулся? — равнодушно поинтересовалась я, когда пауза слишком затянулась.

— Не справился с отобранными силами и сам чуть не погиб, скорбно проговорил Мэррой задумчиво рассматривая мою… что-о-о?!

Тут я, признаюсь, струсила. В целом доме больше никого, и он без кандалов, а я в браслете, который никуда меня не выпустит. Но обошлось — Мэррой перевёл взгляд обратно на моё лицо и погрустнел. А я про себя горячо возблагодарила предусмотрительного Шеррайга за очередную не сильно приглядную внешность. И за то, что она до сих пор держалась. Я, конечно, размышляла о том, что перед смертью надо успеть кое-что попробовать, но не с Мэрроем. Точно не с ним.

Когда он, наконец, ушёл, а я, кстати, так и не поняла зачем приходил, я так и так вертела в своей голове кусочки головоломки, но в цельную картинку они складываться не спешили. Почему-то вдруг вспомнился первый курс в Высшей Школе Целительства.

«Целитель может всё!» — говорила нам Марита Велья — седая благообразная старушка, с неожиданно тёмными и жёсткими глазами. Преподавала она нам психологию целительства, самый бесполезный предмет, как мне тогда казалось. Да и не только мне — на её лекции почти никто не ходил. Я ходила — я принципиально посещала все занятия, но искренне недоумевала — зачем нам это. А теперь вот вспомнилось…