Сергей Корьев - Билет в 1812 [СИ]

Прибежал взволнованный Шарль и чуть не плача сказал, что Настенька заболела, и отъезд придётся на время отложить. Я пошёл проведать девушку.

Она вся горела, и я испугался, уж не лихорадка ли это. Около девушки хлопотали дворовые девки, но ничем помочь ей не могли.

На следующее утро положение Насти стало угрожающим: девушка металась в бреду, никого не узнавая. Шарль осунулся, под глазами залегли тёмные круги. Он подошёл ко мне и, заглянув в глаза, спросил, верю ли я, что Настя поправится? Я лишь кивнул и отвернулся, чтобы друг не заметил моих слёз.

Мне казалось, что надо готовиться к худшему. От грустных мыслей меня оторвал один из слуг, сообщивший, что прибыла девушка, когда-то проживавшая в этом доме, и просит встречи со мной.

Я вышел во двор узнать, кто пришёл.

Увидев девушку, вспомнил, её звали Зинаидой, и видел её в компании Женевьевы.

— Что вам угодно сударыня? Сейчас не лучшее время для визитов, — я был не в настроении вести беседу.

Однако она не обиделась, а сказала, что видела странный сон, будто бы Настя захворала. Она так и выразилась — захворала. Я с удивлением взглянул на неё.

Ещё одна пророчица? Не похоже, слишком уж серьёзный был у неё взгляд.

— Что вы молчите, сударь или я ошиблась?

— Нет, — с трудом выдавил я, — она при смерти. Идите, взгляните, если не верите.

Зинаида поторопилась войти в дом и, нигде не задерживаясь, словно знала, где находится Анастасия, влетела к ней в комнату. Я попытался остановить её. Напрасно. Она подошла к кровати, пощупала лоб больной, покачала головой и велела принести тёплой воды.

— Идите же, Поль, поторопитесь. Дорога каждая минута.

Я ретировался на кухню. Когда вернулся, застал странную картину. Зинаида наклонилась над Настей и держала в руках какую-то странную прозрачную колбу. Затем похлопала девушку по руке и приложила эту колбу к локтевому сгибу. На кончике колбы виднелась металлическая игла, Зинаида ввела её в вену, нажала на поршень и жидкость, находившаяся в трубке, вошла внутрь.

Где-то я подобное уже видел. Да это было в моём странном сне, когда мне к руке присоединили какие-то трубочки, и по ним жидкость попадала в вену.

Неужели то был не сон? Вначале я хотел помешать Зинаиде, но потом ко мне пришло спокойствие и понимание того, что всё должно кончиться благополучно. Закончив, моя гостья поднялась, подошла ко мне и протянула нечто, похожее на белые пуговицы, только очень маленькие.

— Вот это, — она вложила мне в руку пуговки, — давайте Насте по одной штуке три раза в день. Вечером приготовьте ей чаю с малиновым вареньем, а там всё образумится.

Я не успел поблагодарить Зинаиду, поскольку Настя приоткрыла глаза и едва слышно спросила, где Шарль. Я был на седьмом небе от счастья: жена моего друга пришла в себя. Надо скорее найти его и сообщить эту радостную весть.

Я выбежал из комнаты, чтобы найти друга. Его обнаружил в беседке, где он впервые заговорил с Анастасией.

— Что, что случилось? — увидев меня, обеспокоенно вскрикнул он.

Я поспешил обрадовать Шарля:

— Настя пришла в себя и спросила о тебе.

Шарль, закрыв лицо руками, зарыдал. Я обнял его и стал успокаивать.

Наконец он пришёл в себя и поспешил к жене, а я, вспомнив о гостье, постарался найти женщину, но та исчезла.

Очень странно, впервые я увидел её с подругами в лесу, когда пытался спасти Шарля. Видел я её и с Женевьевой. Оставалась одна ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, но сегодня и эта хрупкая связь оборвалась: Зинаида пропала, и я не знаю, где она и где моя невеста.

С этого дня Настенька пошла на поправку, Шарль ходил сам не свой, радуясь жизни.

Наше пребывание в Москве становилось всё более небезопасным.

Участились набеги мародёров на усадьбу. Пока нам удавалось сдерживать эти дикие вылазки солдат некогда могучей и непобедимой армии.

Кремль был окружён целым морем пламени; оно угрожало всем воротам, ведущим в город, который был объят волнами огненного моря. Городские улицы невозможно было узнать, они исчезали в дыму и развалинах. Лишь в отдельных местах оставались островки былого благополучия. Удушливый воздух, горячий пепел и вырывавшееся отовсюду пламя спирали дыхание, короткое, сухое, стесненное и подавляемое дымом. Император пытался выйти из Кремля, но это ему не удавалось. Пламя подбиралось и к нашему мирному островку. Надо было срочно покидать город. В одну из ночей, была середина сентября, мы собрали самое необходимое. Нам удалось вывезти Настю с родителями в безопасное место. Сами же с остатками армии решили пробираться во Францию, чтобы завершить все свои дела, а затем вернуться в Россию и отыскать Анастасию. Та, как я уже знал, ждала ребёнка. Друг светился от счастья. Как же, скоро он должен стать отцом. Я надеялся, если не встречу Женевьеву на родине, вернусь в Россию и приложу все усилия, чтобы найти её там. Мы отправились в усадьбу и стали готовиться к отъезду, вернее, к позорному бегству. Не так я представлял свой поход в Россию.

Думал вернуться триумфатором, а вернусь жалким, беглецом».

На этом запись оборвалась, и я отложила дневник. Значит, Зинаида осталась там, в Москве. Смогла ли она выжить во время пожара? Думаю, да, если на выставке мы видели её портрет. Надо будет ещё раз съездить в музей и поподробнее расспросить о картине. Вскоре вернулась Женевьева и мы, позвав наших мужчин, приступили к составлению планов на будущее. Надо найти постер, заимствованный мной в Пушкинском. Он — наша надежда на конструктивный разговор с сотрудниками музея. Однако его нигде не было, словно кто-то специально спрятал картинку от нас.

Мишель попросил посмотреть привезённый Женевьевой перстень. Та достала его из сумочки и протянула юноше.

— Неплохо было бы сравнить с книгой, — рассмотрев внимательно драгоценность, предложил он.

Мы отыскали рисунок, и тут нас ждал сюрприз: под рисунком появилась новая надпись «Возьми кольцо с собой. Оно покажет верный путь».

Так, становится всё интереснее. Перевернув страницу назад, я заметила, что произошли изменения и на рисунке с изображением женщины. Она опустила руку, оставив лицо открытым, но самого лица не было видно, можно было лишь угадать отдельные черты, чем-то напоминавшие Женевьеву.

— Значит, так, послезавтра едем в усадьбу и идём в церковь, — начал Сергей Павлович, — мы тут с Женевьвой решили венчаться и следует договориться о дне бракосочетания с местным священником.

Я посмотрела на подругу, та утвердительно кивнула.

— Думаю, на месте всё прояснится, — продолжил Сергей, — следует взять с собой и книгу. Возможно, появятся новые рисунки и надписи.

На том и порешили. На следующий день, так и не обнаружив постер с портретом Зинаиды, всей компанией отправились в музей Пушкина на Волхонке. Выставка французской живописи 19 века всё ещё функционировала. Дождались одиннадцати часов и первыми вошли в выставочные залы.