Александра Черчень - Тайна Изумрудного города. Шанс для шута [litres]

– Лель, я просто занят был и освободился только через полчаса после твоего вызова, – честно взглянул на господина саламандр. – А вы уже внизу были. Пришлось выкручиваться!

– Нагло врешь! – не поверил бывший шут. – Джара, милая, а принеси-ка мне еще вина… но на сей раз эльфийского золотого, и чтобы не менее пятидесяти лет выдержки.

– Кто? – с опаской уточнил саламандр, еще и оглянувшись для верности, но за спиной, разумеется, никого не обнаружил.

– Еще не Джара? – неподдельно удивился феникс и радостно пообещал: – Сейчас исправим!

И под потрясенный вздох слуги у хозяина синим пламенем вспыхнули глаза, и Лель приказал:

– Смена формы!

Саламандр тут же понял, к чему дело идет, и попытался превратиться в ящерицу, но не успел. Тело охватил огонь, и когда он рассеялся, вместо маленького человечка стояла такая же маленькая девушка в мешковатой мужской одежде.

– Ты одурел?! – пискнула темноволосая красотка, лихорадочно ощупывая грудь.

– Ну да, – грустно признался Лель, с искрами в глазах наблюдая эту занятную картинку, а потом последовал очередной приказ: – Коррекция размера. Средний человеческий, разрешаю доступ ведомого к ресурсам ведущего.

Через минуту неподалеку от бывшего шута стояла миниатюрная девушка и с опаской в голубых глазах смотрела на него.

– Мне это не нравится!

– И мне, – спустя несколько секунд согласился Хинсар. – Грудь надо бы побольше!

Грудь оказалась послушная. Грудь подчинилась!

В глазах Джары царил неподдельный ужас, а когда Лельер встал, красноречиво положив руки на пояс халата, ужас сменился паникой.

– Нет!!!

– Да, – ласково пропел феникс, делая шаг к саламандре. – О чем это мы… О, воздержание крайне вредно для организма!

– Нет! – опять не согласилась Джара, оббегая столик.

– Раздевайся! – распорядился Мастер, развязывая пояс и скидывая халат.

Остался в одном белье.

– Я больше не буду!

– Разумеется, не будешь! – обходил преграду Лельер. – Иди ко мне, моя ящерка!

– Ты спятил!

– Как вариант, – согласился синеглазый подлюка и с коварной усмешкой, ничуть не стесняясь, продолжил ловить нерадивого подчиненного, точнее подчиненную.

– Ты ненормальный! – завопила саламандра, одним прыжком перемещаясь на кровать.

– А ты в верном направлении движешься! – кивнул Лель.

– Обломись, извращенец! – мрачно отозвалась слуга, перекатываясь по кровати и вскакивая с другой стороны.

– И не мечтай! – уже с трудом сдерживая смех, провозгласил Лельер.

– Ты же меня не хочешь!

– Так догоню – исправлю!

Догонялки продолжались недолго, Мастер сдался первым, просто рухнув в ближайшее кресло и расхохотавшись в открытую.

– Психических заболеваний нет. Просто дурак! – угрюмо диагностировала Джара, остановившись, когда осознала, что ей больше ничего не грозит.

– Сама виновата, – взглянул на нее блондин. – В наказание неделю ходишь в таком виде, потом разрешаю вернуться в мужскую ипостась.

– То есть я теперь и ящерицей – баба?! – ахнула брюнетка, взволнованно прикусывая губу. – Лель, пощади, у нас же женщин почти нет! А если мужикам-саламандрам что в голову взбредет?!

– И после этого я извращенец?! – иронично переспросил Лельер. – Нет уж, отбегаешь недельку так! Но даю доступ к своей силе, отбиться сумеешь.

– Гад крылатый!

– Ящерица! – не остался в долгу Мастер.

Спустя несколько минут и еще пару обменов «любезностями», Мастер вновь остался один.

Пора бы уже и спать. Завтра занятия, завтра департамент… завтра лаборатория, завтра подвалы и новые жертвы. Последняя облава была успешной. Настолько, что пленников пока даже не возвращали в сознание. Прислужники непонятного кукловода, новой фигуры на арене, теперь стали оружием. Уничтожения в том числе. При захвате один из людей взорвался, изрешетив двоих Всадников стальными отравленными иглами. Подобных сюрпризов никто больше не желал, а потому доставленных нужно изучить и извлечь эту гадость.

Притом операции придется проводить на живых, хоть и бессознательных телах. Без наркоза, потому что неизвестно, как поведет себя система уничтожения, если в организм носителя будут введены посторонние вещества.

Но кто их хозяин… кто? Зеркальник, который не показывался уже несколько лет?

Или новый игрок?

Неизвестно, что страшнее.

Вот такие мысли были в голове у лежащего поверх покрывала и бездумно смотрящего в потолок Мастера Пытки.

Пытка, Лельер Хинсар, Мастер Хин…

– Кто я теперь? – почти неслышно шепнули бледные губы.

Сколько масок, сколько граней. Это только рабочие, а ведь еще есть безумный шут, по которому Леля временами одолевала ностальгия. И не только его… Всех, кто был с ним рядом последние десять лет. Наверное, именно поэтому он и ограничил общение.

Настоящий им оказался слишком чужд.

Забавно… ненормальный паяц его величества был более понятен, чем он сегодняшний.

Только Смерть, пожалуй, не только был всегда рядом, но и прикладывал все силы для того, чтобы они не отдалились друг от друга. Айлар Тис… друг. Да, друг.

Что же осталось? Старые нити рвутся стремительно, болезненно, но… неизбежно. И феникс оставался в пустоте. Душевной. Когда тебя никто не держит. Когда тебе мало кто важен. Первые шаги к безумию разума. Самой опасной болезни магов, Хранителей стихий, да любых волшебных созданий. Пример Света, проклятого и запертого в этом мире, был как нельзя более нагляден.

Лель осмыслил сочиненное и усмехнулся:

– Да, оптимизм так и хлещет. Плохой из меня всегда был шут, да и поэт откровенно неважный.

– Уже лучше! – сам себе одобрительно кивнул Хин. – За что зацепиться…

Перед внутренним взором почему-то встал образ рыжеволосой улыбчивой девушки.

Почему-то янтарная вспоминалась все чаще и чаще и уже не воспринималась как очередной инструмент. Лель всегда рассматривал окружение именно с этой точки зрения. Врач… профессиональный цинизм давал о себе знать.

Мию хотелось видеть. Хотелось, чтобы она была рядом. Просто рядом. Даже с учетом воздержания, желание поиметь наконец женщину не стояло совсем уж во главе угла. Нет, оно там, разумеется, обреталось о-о-очень близко, но все же не на главенствующей роли.

Но и темные чувства были. Почему-то при мысли о дроу… или любом мужчине с ней рядом, кому она позволяет что-то большее, чем ему… Хотелось рычать.

Пока лишь рычать.

Это было ново, неприятно и необычно.