Кристина Юраш - Принц и Лишний

— Прими мою искреннюю благодарность… И отпусти меня… Пожалуйста… — умоляюще прошептала я, вспоминая горькую судьбу голосистого хлебобулочного изделия сомнительной свежести, которое нашло свою неизбежную кончину в желудочно-кишечном тракте ближайшего песцового родственника. — Не надо меня кушать… Я невкусная… Хочешь, я тебе пе… пе… песенку спою? А?

Интересно, колобок был с джемом внутри? Если да, то требую, чтобы это была вишня или смородина. Чтобы на месте банкета остались жутковатые следы…

— Грустную, надо думать? — вздохнул мой персональный кошмар, обнимая меня и осторожно поглаживая пальцами сквозь одежду.

— Нет, веселую… Я спою, а ты откроешь дверь… Договорились? — поинтересовалась я убитым голосом. — У твари на коленях… сижу я молодой… Пустите, бога ради, меня домой… живой…

— Ам! — тихо-тихо рассмеялись мне на ухо, а потом грустно посмотрели на то, что шутку я не оценила. — Понимаю, я тебя тоже боюсь… А после первой встречи я вообще долго в себя прийти не мог. Гуляю я по лесу, цветы собираю и пожинаю плоды долгих переговоров. И тут вижу, в темноте стоит девушка в рваном свадебном платье, с кинжалом в руках. Она протягивает руку и говорит, что ее зовут Любовь. И вежливо интересуется, не выпуская оружия из рук, а не страшно ли мне гулять по лесу в одиночестве? Глядя на нее, я понял, что мне теперь действительно страшно гулять по лесу в одиночестве…

— Ты преувеличиваешь… — простонала я, снова пытаясь освободиться. — Я лучше дома покушаю… Ты не волнуйся, о тебе я точно не забуду… Есть подозрение, что никогда… Я приду завтра, обещаю… Как обычно, в шесть часов… Честно…

— Давай хотя бы выпьем за встречу? — усмехнулось чудовище, протягивая мне бокал. — Меня удивляют люди. Они любят красивые тела, даже не догадываясь, какую душу они скрывают. Почему ты отворачиваешься, душа моя?

Я осторожно повернулась и посмотрела на знакомое лицо. Красные глаза смотрели на меня так же, как и раньше.

— Ам! — улыбнулось чудовище, глядя на меня с такой обезоруживающей улыбкой, от которой очень захотелось улыбнуться в ответ. Но я просто отвернулась. — Как насчет ужина?

— Ужин категорически отказывается быть ужином! — занервничала я, стараясь не смотреть в глаза. — А также завтраком и обедом!

— Ну, значит, когда-нибудь он будет милым полдником! — улыбнулось чудовище. — А поскольку полдник мы уже пропустили, то можешь не переживать.

— Если ты меня не обидишь, можно я пойду домой? — с надеждой в голосе спросила я, заглядывая ему в глаза. Нет, человеческий облик у чудовища чудовищно красив.

— Не обижу. Но обижусь… Я — очень обидчивое чудовище. Ранимое и обидчивое… — заметил принц, приятно улыбаясь. — Пей, душа моя… Я подожду, когда ты успокоишься и перестанешь дрожать. Насколько мне известно, вино притупляет страх…

И правда… Ощущение какой-то нереальности происходящего. Еще один глоток, и страх стал слегка отступать… То, что за тварью стоит очередь из девушек, — это правда. Я сегодня сама, своими руками ее разгоняла…

— Мне действительно пора уходить… — прошептала я, глядя в красные глаза.

— Ожерелье возьмешь. Это мой подарок, — прошептал мой персональный кошмар. — Цветы будут завтра… Я ведь надеюсь, душа моя, что ты еще придешь? Если не придешь ты, я сам приду к тебе в гости… Пощекотать твою пяточку, которую ты случайно высунешь из-под одеяла и пожелать спокойной ночи… Так что лучше ты ко мне, чем я к тебе… Договорились? Улыбнись, душа моя… Я прошу тебя…

Я кисло улыбнулась, осторожно слезая с колен и пятясь к двери.

— До встречи, — вздохнуло чудовище, провожая меня взглядом.

«Как это романтично! — мечтательно вздохнул песец. — Представляю, как они рассказывают на свадьбе о том, как познакомились! Шла, значит, невеста по темному лесу, а навстречу ей — чудовище!»

«А как же жених!» — с усмешкой заметил Идеал.

«Так это и был жених! — восторженно закончил сказку полярный лис. — Как я люблю такие отношения! Мне кажется, что они куда интересней, чем наши предыдущие!»

Меня проводили до точки возврата в парке. Ломая кусты, я полезла в самую их гущу, оставив чудовище на страже. Со стороны это выглядело так, словно дама во время прогулки услышала зов джунглей, а кавалер остался стоять на стреме, отгоняя тигров, медведей и всех, кто уже разминает челюсти в надежде откусить кусочек прекрасного и внезапно обнаженного. Судя по тому, что дама так и не вышла из кустов, ее сожрали, несмотря на постового. Я проверила ожерелье в кармане, чувствуя прохладу золотых пластин.

Когда я очутилась в офисе, я тут же услышала странный шум. Такое чувство, словно сработала сигнализация. Я обернулась по сторонам, вышла из комнаты и увидела, как часы мигают красным! Сначала я не поняла, что происходит, но тут дверь открылась, и в офис влетел Гимней Гимнеич, глядя на меня, как разъяренный лев на забившуюся в угол его клетки очумевшую козу-кормилицу. Я молчала, старясь не дышать в его сторону.

— Где? — орал директор, пристально глядя на меня. — Где то, что ты пронесла?

— У меня ничего нет! — твердо ответила я, сжимая в кармане подарок.

— Если ты сейчас же не выложишь на стол то, что притащила, я наберу номер твоего бывшего приятеля. Ты меня поняла? — прошипел Гимней, закладывая руки за спину. — Я жду…

Выкладывать ожерелье я не хотела. Это подарок, который подарили мне! Моральная компенсация за пережитые страдания!

Директор, понимая, что я не спешу выворачивать карманы, достал телефон, показал знакомый номер, нажал кнопку вызова. В тишине на громкой связи послышались протяжные хриплые гудки. Хоть бы не взял трубку! Хоть бы не взял…

— Слушаю! — раздался знакомый голос, от которого мне стало тошно и страшно.

— Я звоню по поводу некой Любви. Увидел ваш номер в Интернете. Мне интересно, будет ли вознаграждение за информацию? Просто Любовь сегодня приходила устраиваться ко мне на работу. Заполняла анкету. А тут случайно увидел, что ее родные волнуются… Особенно мама. Понимаете, у меня самого две дочери, поэтому представляю, как бы я переживал… Могу продиктовать телефон, который она мне оставила, — спокойно произнес Гимней Гимнеич. — Вы записываете?

— Записываю! — раздался голос мастера декоративно-прикладного искусства, который умел прикладывать так, что не помогала ни одна декоративная косметика.

— Так, что у нас дальше? Вы записываете? Восемь… Шесть… Три…

Я молча, содрогаясь от омерзения и пытаясь проглотить комок тошноты, выложила из кармана подарок.

— Последние три цифры написаны неразборчиво, поэтому я не могу понять… Или единица, или шестерка… Тут еще похоже на двойку… — заметил Гимней, глядя на меня. — Вот и все, что мне известно. Адрес она не написала, сказала, что пока живет в общежитии. Собирается съезжать… Комнату снимает… Но если надо, я попробую узнать!