Кристина Юраш - Принц и Лишний

— Душа моя, — вздохнул Иери, обнимая меня сзади и глядя на наше отражение, — я хочу тебя поцеловать…

— А может, я не хочу, чтобы ты меня поцеловал? — с улыбкой спросила я, чувствуя, как меня разворачивают к себе лицом. Он приблизился к моим губам.

— Так «может» или «не хочу»?

Я закрыла глаза и ловила дыхание каждого его слова. Мне захотелось податься вперед и самой поцеловать его. Я даже чуть-чуть приблизилась, несмотря на внутренние протесты, и едва уловила тот момент, когда наши губы осторожно соприкоснулись… В эту секунду по моей спине побежали мурашки. Чужие руки сжали меня так, что я сначала ничего не поняла. Мои ноги оторвались от земли, а через мгновение я лежала на столе, среди цветов, чувствуя, как поцелуй пробирает меня до глубины души. В какой-то момент я поняла, что у меня действительно есть душа. Настоящая. Та самая, над доказательством существования которой бьются лучшие умы человечества… И прямо сейчас к ней тянутся черные лапы. Ненасытный поцелуй порождал тьму, которая с каждым выдохом подбирается к моей оцепеневшей от ужаса душе.

Задыхаясь, я вцепилась руками в чужую одежду. У меня сейчас такое чувство, словно сердце сошло с ума, пульсируя даже в висках. Моя бедная, перепуганная душа металась в ужасе, пытаясь спрятаться от надвигающейся тьмы, которая норовила прикоснуться к ней. Нет… нет… нет…

— Тише, душа моя… Тише… — шептал Иери, едва касаясь губами моих губ. Я чувствовала, как меня гладят по волосам. — Я осторожно… Позволь мне прикоснуться к тебе…

— Пожалуйста… Не надо… Я прошу тебя… — умоляла я, судорожно дыша. — Не надо…

Я почувствовала, как меня снова целуют. Черная тень соприкоснулась с моей душой, и в этот момент я ощутила смесь ужаса и восхищения…

— Душа моя, не надо плакать, — он шептал, не отрываясь губами от моей щеки, где еще мгновение назад текли слезы. — Ты же такая восхитительная и сладкая… Разве можно плакать? Я не знал, что ты такая сладкая… Не знал… Почему ты мне не сказала об этом?

Меня гладили по щеке, утешали, успокаивали.

— Я прошу тебя… Прошу…

Его губы снова прикоснулись к моим. И в то самое мгновенье, когда моя душа поняла, что бежать некуда, она оцепенела, с ужасом вглядываясь во тьму, пытаясь разглядеть в ней хоть что-то знакомое… Тьма разрасталась и в какой-то момент поглотила все. Но вместо холода и боли в ней было столько нежности, что я разжала пальцы, ощущая восторг, волнение и трепет… Не хватало воздуха, чтобы вздохнуть, не хватало сил, чтобы оттолкнуть, не хватало смелости, чтобы осознать, насколько мне хорошо в этом страшном и восхитительном сне. Тьма медленно отступала, а я с сожалением отпускала ее. Так ранним утром уходят волшебные грезы, оставляя сладкое томление и нежное послевкусие, когда ты, еще не до конца проснувшись, просто лежишь и обнимаешь подушку, пытаясь удержать и запомнить каждое мгновение.

В полумраке царила мертвая тишина. Отражения в зеркалах пугали, цветы умирали, даря на прощание свои лепестки, я вздрагивала, словно от рыданий, чувствуя, что не могу оторваться от терпких губ, пропуская каскад его длинных волос между своими пальцами. Жадный, исступленный, ненасытный поцелуй, как глоток свежего воздуха в духоте рутины, как облегчение после нестерпимой боли прежних ран, как единственное лекарство от смертельного недуга, заставлял забыть все прежние обиды, растворял тоску и страх. Я боялась только одного — потерять чужие губы даже на секунду, чувствуя, как они боятся потерять мои. Во тьме его поцелуя сбывались самые заветные и запретные мечты моей души.

— Мы… доиграемся… душа моя… — шептал он, едва касаясь губами моих губ, сжимая мою талию и гладя меня по голове, пока я скользила пальцами по его лицу. — Я сейчас… тебя… съем… Знаешь… как я голоден… А ты меня искушаешь… Так… нельзя…

— Ты… сам… предложил, — задыхалась я, пытаясь придумать себе оправдание за то, что сейчас делаю. — Сам… виноват…

«Я виноват уж тем, что хочется мне ку…» — вякнул Идеал, пытаясь вмешаться, за что тут же получил по голове крышкой, закатил глаза и рухнул вниз.

«Не благодарите… — улыбнулся песец, протирая крышку. — Продолжайте, я не буду вам мешать…»

Два темных силуэта в момент поцелуя сливались в один, расплываясь отражением в холодных зеркалах. На пол в тишине гулко упал давно потухший подсвечник, который я случайно смахнула рукой. Я слышала, как он катится по мрамору, в то время как сама чувствовала себя умирающим цветком, который жадно тянется к воде, роняя с волос лепестки. Порыв ночного ветра распахнул дверь на балкон, полупрозрачная штора, словно призрак, поднялась и на мгновение зависла в воздухе. Мне стало казаться, что время остановилось и все вокруг давно мертвы. Кроме нас двоих.

Задыхаясь, я соскользнула со стола, ощущая босыми ногами холодный пол. Мне нужен глоток свежего воздуха, чтобы успокоиться… Нежные руки провожали меня, не желая отпускать, но и не держали.

Облокотившись на холодную, широкую мраморную балюстраду балкона, я пыталась понять, что же хочу найти на темно-синем звездном небе, в кантике черных деревьев, в размытой светлой полосе, прочертившей горизонт широким мазком? Я глазами ищу какой-нибудь понятный только мне одной знак. Тщетно.

— Я больше не приду, — прошептала я, чувствуя, как меня обнимают. — Я хочу прийти, но я не приду…

— Душа моя… — услышала я шепот на ухо. — Давай не будем друг друга обманывать?

— Зачем все это? — судорожно вздохнула я, снова глядя на светлую полосу, таявшую на горизонте. Меня осторожно приподняли, посадив на балюстраду, спиной ко всему миру, обхватив двумя руками за талию.

— А вдруг я упаду? — шепотом встревожилась я, чувствуя спиной прохладный ветер, поднимающий мои волосы. — Давай не будем играть со смертью…

— Ты играешь с ней уже давно, душа моя… — услышала я шепот. Ветер вплетался в его волосы, пока я скользила кончиками дрожащих пальцев по знакомым чертам лица. Иери приблизился для поцелуя, я отклонилась, словно дразня его, чувствуя, как он снова притягивает меня к себе.

Через секунду моя душа ускользала, дразнила, играла, мечтая, чтобы ее снова поймали и растворили в нежности. Голова кружилась, сердце разбивалось с каждым ударом, ветер обнимал нас, а растревоженные порывами деревья что-то возмущенно шептали… Натиск ветра толкал меня в спину, заставляя прижиматься к чужой груди, отчего у меня в жилах кровь стыла от наслаждения.