Виктория Мельникова - Невеста для дофина

— Такой уровень владения даром! Примите мое восхищение, мадемуазель Эвон, — кивнул граф де Армарьяк, толкая в бок дофина, который так и не закончил мысли.

Широко улыбнулась, мне были приятны похвалы мужчин.

Посмотрела на месье де Грамона. Цепной Пес поклонился. Следом за предводителем склонились остальные менталисты. Не было лишних слов, но… на секунду мне показалось, что это поклон равных. Может, даже поклон будущей королеве.

Присела в реверансе, не сводя взгляда со «старика». И в кои-то веки эта «пытка», установленная этикетом, получилась у меня как надо.

Месье Гай, не участвующий в восхвалениях, задумчиво на меня посмотрел и оглянулся на менталистов. Держу пари, фаворит понял, кому адресован мой реверанс. Под внимательным взглядом этого неприятного мужчины из свиты принца я почувствовала себя неуютно. Ведь мне положено смотреть на дофина, а не на его дядю.

Щекам стало жарко.

— Мадемуазель Эвон, позвольте выразить восхищение еще раз, — справился с волнением дофин, бросая отчего-то короткий взгляд в сторону стола. — Такой дар — редкость!

— Темнота была как живая. Казалось, я слышал голос своей богини, — услышала я от месье Гастона, который выступил вперед, ненавязчиво оттесняя принца. — Позвольте поцеловать вам руку.

Некромант склонился, а я едва не отпрянула. И лишь в последний момент, когда мои пальчики уже дрожали в его широкой ладони, мне удалось взять себя в руки. Даже если это, с моей точки зрения, весьма постыдное занятие, то в столице так принято. Пора привыкать, я ведь всерьез планирую пройти отбор.

Однако «поцелуй» некроманта весьма отличался от того, которым наградил меня Ноэль. Месье Гастон, казалось, лишь коснулся губами воздуха около моей ладони и тут же распрямился, рассматривая меня влажными глазами. Я же испытала… разочарование? Да, ситуация в темном коридоре была из ряда вон выходящей, но как замерло тогда сердце испуганной пташкой, а сейчас? Ничего. Смущенно покосилась на отошедшего некроманта, не заметил ли он моей реакции. Не обиделся ли? Но нет, месье Гастон, как и другие мужчины, был непривычно возбужден и о чем-то перешептывался с остальными фаворитами. С облегчением перевела дух и наткнулась на насмешливый взгляд месье де Грамона.

Цепной Пес, видимо без труда прочитав мои мысли, улыбнулся и приложил палец к губам. Будет молчать? Но какой же надшей женщиной он меня, наверное, считает. Хотя, если верить альманахам, ничего предосудительного я не сделала. А по совести? Разве не положено принимать такие поцелуи только от того, кого любишь? И то… если связала судьба. Вот, например, если я стану королевой, то хоть трижды я симпатизируй Ноэлю, подобные знаки внимания недопустимы. Судя по одобрительному взгляду менталистов, я права.

Украдкой, пока не видели дофин и фавориты, повторила жест месье де Грамона, что порядком развеселило всех менталистов. Широко улыбнулась в ответ. Если дурачатся взрослые мужчины, почему не могу и я. Тем более дофин и не смотрел в мою сторону. Гости переговаривались между собой, начисто забыв обо мне. Особо ярыми спорщиками оказались некроманты. У меня не было сил прислушиваться к разговору, кураж после выступления начал пропадать, и я обнаружила, что совершенно вымотана и еле держусь на ногах. Хотя, может, причина в слишком тяжелой иллюзии. Учитель говорил, что «оживление творчества» отнимает много энергии.

— Регламент, мой принц, — послышался голос месье де Грамона, прерывая какое-то жаркое обсуждение фаворитов.

— Что? — Дофин вздрогнул и удивленно посмотрел на дядю. — Регламент? Вы правы… Но мне все равно потребуется время, чтобы отойти от увиденного. Позвольте проводить вас, мадемуазель.

Сделала реверанс и положила ладонь на протянутую руку дофина.

Долго ли идти до дверей кабинета? Пара шагов. Мало? Но у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. От Луи-Батиста пахло степью и костром, словно он действительно побывал внутри моей иллюзии. Мгновение — и все закончилось. Дофин собственноручно открыл дверь и так же, как месье Гастон, склонился над моей рукой. Похоже, я становлюсь отъявленной кокеткой, потому что мне начинает это нравиться. И невесомый быстрый поцелуй, и легкое головокружение от собственного смущения. Щекам стало жарко, и я подумала, как глупо выгляжу, наверняка растрепанная и раскрасневшаяся.

— Еще раз благодарю, мадемуазель Эвон, за доставленное удовольствие.

— Это я вас должна благодарить, ваше высочество, — улыбнулась из последних сил, старательно копируя улыбки из альманахов.

— Жак, пригласите следующую конкурсантку через десять минут.

Паж, стоящий слева от двери, коротко поклонился, но едва за дофином закрылась дверь, подозрительно на меня посмотрел. Я же перевела дух. Это было… сложно.

— Эвон!

— Боже мой, боже мой, Эвон! — выпалила на одном дыхании Армель, налетев ураганом. — Это просто подарок свыше, что дофин взял перерыв. Рассказывай!

Подруги были взволнованны. Видимо, те несколько минут моего выступления тяжело им дались — напридумывали всякого. И только сейчас я оценила всю прелесть того, что пошла первой. Я уже закончила, мне не нужно в исступлении кусать губы, думая, как же я выступлю. А не пойдет ли что-то не так? И чем дольше я бы сидела, тем хуже было бы мое выступление. Натянутые нервы никому не помогают. Волнений и так хватило, мне казалось, я не скажу ни словечка.

— Как все прошло? Там есть стеллаж с книгами? Я, конечно, подавала менталистам прошение со списком необходимого, но…

— Есть, — кивнула, вспоминая, что же стояло вдоль стен класса, кроме парт.

Перевела дух. Хотелось столько всего рассказать подругам, но внезапно поняла, что чем больше думаю о произошедшем, тем сильнее меня начинает бить дрожь. Как же много зависело от этого выступления! А если бы я ошиблась?

— Эвон, Эвон, Эвон! Не молчи! — трясла меня за плечо Армель. — Ну почему ты никогда ничего толком не рассказываешь?

Вместе с усталостью накатило и раздражение. И это я не рассказываю? Возмущенно посмотрела на маркизу. Что за глупости? Это Армель иногда бывает бесцеремонной, частенько спрашивает по сто раз одно и то же, только другими словами, или вовсе не дает никому ответить. Вот и сейчас даже не дала мне немножечко времени, чтобы собраться с мыслями. Открыла было рот, чтобы высказать все, что я думаю о беспардонности подруги, но меня остудили слова Авроры:

— Полно! Посмотри на Эвон, она просто еще под впечатлением. Ее уже почти трясет. Где уж тут слова сразу подобрать? Пойдем, Эвон, присядем.

Аврора… Я говорила, что блондинка глупа? Может, это я была глупа, а баронесса позволяла мне тешить свою гордыню? Ведь сейчас именно она поняла меня, как никто другой. Благодарно посмотрела на подругу. Именно. Что сказать-то? Перед глазами до сих пор стоял класс, а вот слова… Меня мелко трясло от пережитого, и накатывала волной тревога, о которой я благополучно забыла на испытании.