Елена Самойлова - Путешественница

– Гидеон, я…

Вот зараза, похоже, меня все-таки раскусили. Конечно, я особенно и не скрывалась, но неужели Путешественница выглядывает из меня столь явно?

Командир пристально посмотрел на меня и серьезно добавил:

– Я не лезу к тебе в душу. У каждого есть право на свои тайны. Мне нет дела до твоего прошлого, но я хочу быть уверен, что могу повернуться к тебе спиной и не опасаться удара. ЭТО ты можешь мне пообещать?

Я твердо посмотрела на него глазами стовосемнадцатилетней Путешественницы и тихо ответила:

– Гидеон, я обещаю тебе, что не пойду ни против тебя, ни против кого-то в нашем отряде. По крайней мере, в этот раз. Что будет дальше, я не знаю, но в этом походе я буду на твоей стороне до конца.

– Это я и хотел услышать. Я верю тебе, Ллина. – Он взглянул на небо. Солнце медленно сползало к горизонту, окрашивая степь в различные оттенки оранжевого и золотого. – Уже вечер. Нужно успеть добраться до рощи. В сумерках нам будем легче прорываться к городу.

С этими словами он звонко щелкнул поводьями, и жеребец, закусив удила, перешел на тяжелый галоп…

Темнота настигла нас у границы густой рощи, про которую говорил Гидеон. Лично мне эта «роща» ввиду неухоженности со дня посадки напомнила заповедник буйно разросшегося бурьяна, можжевельника и прочих сорняков. Со мной был согласен Гирдык.

– И ЭТО – роща? По мне, так это рассадник колючек.

КОЛЮЧЕК? Я внимательно пригляделась к кустам, плотно закрывшим тропинку. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что растения, нагло преградившие нам путь, на самом деле не что иное, как дикий, донельзя разросшийся шиповник. Сначала мы с сомнением оглядели приличных размеров кусты, потом друг друга и пришли к выводу, что доспехи сэра Маркуса иногда могут пригодиться.

Паладин обеспокоенно оглядел наши лица, на которых горело и переливалось неоновыми буквами желание разобрать его комплект доспехов на составные части для последующего прикрытия наиболее чувствительных мест всей команды, а потом, как бы невзначай, положил ладонь на рукоять здоровенного двуручного меча, тем самым показывая, что лишить его фамильных доспехов удастся только с боем. Мы уважительно прикинули габариты и паладина, и меча, после чего благоразумно отказались от идеи разобрать его наряд в целях личного употребления.

Я еще раз с сомнением покосилась на непроходимую стену из колючего сорняка и скептически озвучила свое мнение по этому поводу:

– Гидеон, а другой дороги нет?

– Есть, – рассеянно отозвался он, разглядывая препятствие. – Но там нас наверняка бы ждали.

– Это точно, – с сарказмом отозвалась я. – Через эту живую стену не полезет ни один идиот. Но, как вижу, такие умники иногда находятся… И это мы.

Командир метнул на меня раздраженный взгляд, но ничего не сказал. Я же задумчиво продолжила:

– В принципе я могу тут все спалить к коврюжьей матери, но пламя будет слишком заметно.

– Еще как! С таким же успехом можешь гаркнуть погромче: мол, мы тут! Берите нас тепленькими, пока не передумали!

И тут в наш спор вклинилась Мила:

– Я могу распылить их.

– Чего? – Мы одновременно повернулись к нашему штатному алхимику.

Девушка слегка покраснела от столь пристального внимания, но продолжила:

– У меня есть зелье, которое обратит эти кусты в порошок.

– Что ж ты раньше молчала? Действуй!

Мила кивнула и полезла в свою кожаную сумку. Возилась она долго, а до нас периодически долетали обрывки ее тихого бормотания:

– Вот черт… Да где же оно… Точно ведь помню, что клала… Или не клала? Да нет, была ж такая синяя бутылочка… – И прочее в том же духе.

Наконец Мила с радостным восклицанием выудила ма-а-аленькую бутылочку из синего стекла, закрытую притертой пробкой, подошла к кустам, нагло ощерившимся колючками и, осторожно выдернув пробку, капнула несколько капель на землю около корней. Секунду ничего не происходило, а потом кусты, закрывающие тропинку, моментально побелели так, словно их выкрасили белой краской.

– И чего? – в полной тишине неуверенно вопросил тролль.

Вместо ответа Мила легонько коснулась побелевшей ветки… Кусты с тихим шелестом осыпались горкой белого порошка.

– Чистая работа, – удивленно выдохнула я.

Подруга польщенно покраснела и пригласила нас в образовавшийся проход.

Аннимо наложил стрелу на тетиву и шагнул в рощу первым. Мы последовали за ним, растянувшись в цепочку.

Я выпустила несколько поисковых пульсаров, и почти сразу же они натолкнулись на сидящих высоко на деревьях людей… Еще кого-то поисковики не смогли четко определить. Похожи на людей, но не совсем…

Я легонько коснулась руки эльфа и указала на деревья. Аннимо кивнул и, достав из колчана еще одну стрелу, наложил и ее на тетиву, а в следующий миг обе стрелы уже скрылись в листве. Раздался громкий вскрик, и на землю упали два тела.

В следующий момент на нас посыпался град стрел.

Я вскинула руки, создавая щит, от которого стрелы отскакивали с громкими щелчками, как от стены, Орве еще дважды щелкнул тетивой, а Мила начала лихорадочно копаться в своей сумке…

Да сколько же лучников там сидит?

Лук эльфа пел без остановки, а у нас появилась еще одна проблема. Видимо, тот, кто устраивал эту засаду, решил подстраховаться, потому что к нам, вопя и громыхая оружием, неслась толпа немытых мужиков, в которых я, приглядевшись, различила полулюдей-полуорков.

А вот это уже серьезно!

Сами по себе орки довольно тупые, но очень мощные существа, по силе не уступающие троллям, но полукровки приобретали человеческий ум и хитрость, при этом сохраняя орочью силу и выносливость. Насколько я поняла, таких полукровок обожали набирать в охрану весьма состоятельные господа, потому что помимо всего вышеперечисленного они обладали достаточной степенью верности своему хозяину – до тех пор, пока он исправно платит.

И вот сейчас через кусты к нам несся немалый отряд, состоявший как раз из таких субъектов. Но то ли бежали они недостаточно быстро, то ли наш эльф оказался истинным мастером лука и стрелы, но к тому моменту, когда полукровки приблизились к нам на двадцать шагов, Аннимо уже «снял» всех лучников и обратил свое внимание на новых врагов…

Первые бегущие получили по стреле в глаз, дальше в ход пошли мечи и топоры.

Начался ближний бой, когда практически невозможно разобраться, где свои, а где чужие. Единственного, кого с уверенностью можно было различить, – так это паладина в сияющих доспехах, бормочущего молитвы после каждого нанесенного им смертельного удара. Эльф же, не глядя, забросил лук на плечо, примерился к раскидистой липе, взбежал наверх по толстенному, в два обхвата стволу и, усевшись там, как на насесте, принялся методично и хладнокровно отстреливать полуорков.