Екатерина Коновалова - Сколько стоит корона [СИ]

Она широко призывно улыбнулась, демонстрируя полный набор здоровых белых зубов, и вдруг побледнела -- Дойл пошевельнулся, и его горб стал заметен.

-- Ваше высочество, -- пробормотала она невнятно.

-- Милорд Дойл, -- поправил он. -- Это более чем достаточно. Особенно для постели.

Отработанным движением она потянула за ленту на корсаже, и лиф платья сполз вниз, сбившись некрасивым комом на талии и обнажив полные груди с темными вершинами сосков. Широкие плечи и эти груди отчетливо выдавали в девице простолюдинку. Профессия избавила ее от необходимости пахать и сеять, но кровь брала свое.

Почти безразлично Дойл стянул с себя рубаху, бросил на девицу короткий взгляд и невольно почувствовал, что отвращение в глазах его возбуждает. Так было не всегда. Раньше -- он хорошо помнил -- все желание пропадало начисто, едва он улавливал этот оттенок омерзения в женских глазах.

-- Поверь, -- сказал он спокойно, -- мое уродство никак не влияет на то, что у меня в штанах.

Девица разделась окончательно, а Дойл понял, что так и не спросил ее имени -- но, в конечном счете, оно его совершенно не интересовало.

Она была скучна, скучнее Святейшей книги. Но она была живой, двигалась, пахла женщиной, ее глаза -- такие же скучные, как она сама, -- на какой-то миг подернулись пленкой и увлажнились и даже стали похожи на другие -- зеленые и как будто светящиеся изнутри.

Одевался Дойл в одиночестве -- девица получила лишнюю монету за труды и была выставлена за дверь. Кажется, он подзабыл, почему прекратил посещать заведения, подобные дому мадам Зи -- потому что его начало тошнить от этих девиц и баб, которыми можно было пользоваться так же, как пользуются кубками, когда хотят пить.

Пожалуй, только однажды он встречал женщину, которая воистину продавала наслаждение -- брала дорого, но отдавала больше. Ее привели к нему в последние месяцы войны в одном из гарнизонов под столицей Остеррада. И хотя у нее был на скуле лиловый синяк, а роскошные темно-каштановые волосы были опалены огнем, она держалась с таким достоинством, которому могла бы позавидовать королева. Ее привели как пленницу, а она только дернула бровью и назвала цену за свои услуги.

-- В противном случае, уважаемый синьор, -- заявила она, -- можете сношаться хоть со мной, хоть вот с тем кувшином -- уверяю вас, разницы не заметите.

Он швырнул ей кошель с золотом, а наутро всерьез задумался о том, чтобы забрать с собой после окончания войны. Не забрал -- в тот же день ее насквозь проткнуло случайной стрелой.

Дойл мотнул головой, подтянул к себе сапог, но не надел и растянулся на кровати. Теперь, когда напряжение в паху не отвлекало, он мог серьезно подумать о том, что произошло накануне -- и о том, что делать дальше.

Покушение. Не удавшееся только благодаря тому, что подозреваемая в колдовстве леди Харроу спасла ему жизнь. Сообщение Эйриха о том, что его жена в бремени. И разговор. Тяжелый разговор.

-- У нас будет наследник, -- объявил Эйрих. -- Королева ждет ребенка.

На мгновение Дойл опешил -- он ожидал сообщения о катастрофе, о бунтах, чуме, нападении ведьм -- но не о ребенке. Но потом почувствовал, как на губах невольно появляется улыбка. Королева выглядела довольной и надутой, как жаба, но впервые показалась ему почти приятной. Он опустился на одно колено перед ней, не думая о боли, и произнес:

-- Пусть хранит вас Всевышний, ваше величество.

Королева сморщила востренький носик и прошипела:

-- Вам не обмануть меня этой льстивой миной, милорд Дойл. Я почти уверена, что вы уже думаете, как бы подлить мне в вино полынь-травы, чтобы уничтожить драгоценный плод.

Дойл не отличался особой резвостью, но на ноги вскочил мгновенно, отшатнулся и спросил:

-- Что вы имеете в виду, ваше величество?

Королева не успела ответить -- Эйрих сжал ее плечо и мягко попросил:

-- Не говорите глупостей, моя королева. Вы знаете, что милорд Дойл -- самый преданный наш сторонник, охраняющий наш с вами покой ежечасно.

Королева ощерилась в улыбке и ответила:

-- Конечно, ваше величество. Простите, милорд. Верно, это из-за тягости -- мои мысли путаются. Пожалуй, мне стоит прилечь.

Она поднялась с видимым трудом, хотя на ее тонкой талии, еще больше утянутой цветными лентами, пока не наметилось хоть сколько-нибудь различимой округлости. Расторопный слуга кликнул придворных дам, и они увели королеву.

-- Прости ее, брат, -- повторил Эйрих, когда они остались одни.

-- Она говорит только то, что думает вся страна, -- дернул плечом Дойл. -- Ничего больше. И знаешь, возможно, тебе стоит прислушаться к ним.

-- Чепуха, -- Эйрих рубанул ладонью по воздуху, потом подтянул к себе кувшин с вином, плеснул в кубок и хотел было отпить, но Дойл его остановил и сначала сам сделал несколько глотков. Король улыбнулся: -- говорю же, что чепуха. Если бы не ты...

Он не закончил, но они оба знали, о чем речь. Дойл спасал Эйриху жизнь как минимум трижды за время войны, и бессчетное число раз за время мирной жизни.

-- Если бы не я, большинства этих покушений не было бы, -- отозвался Дойл. -- Люди ненавидят меня. А за меня -- тебя.

-- Ты -- причина, по которой люди не голодают сейчас. Твои, а не мои реформы дали людям хлеб.

Дойл тоже налил себе вина и облокотился плечом о стену. Кому какое дело было до его реформ, его идей и его побед. Достаточно было того, что на улице старухи шептались, будто в ночь его рождения бушевала буря, молния ударила в шпиль замка -- и на землю пришло само Зло, но Всевышний не позволил ему скрыться среди обычных людей, наградив уродством без меры.

-- Отпусти меня на север, -- сказал он вслух. -- Дай в подчинение северный гарнизон Креггот и замок Коготь. Я наведу порядок в землях вольных лордов, прекращу раз и навсегда набеги великанов, а заодно не буду мозолить здесь никому глаза.

-- Мы уже говорили об этом. Мой ответ прежний -- нет. Ты нужен мне здесь, брат.

-- Не нужен. Тебе нужна любовь подданных -- это лучший рецепт против заговоров и интриг. А у тебя каждый второй милорд совета думает о том, как бы меня поэффективнее прикончить. Я уверен... если я уеду отсюда, твоя жизнь и жизнь твоего наследника будет в куда большей безопасности.

-- Хватит, -- голос Эйриха вдруг стал твердым и жестким, а сам он чертами и поставом головы неуловимо напомнил отца, -- я требую, чтобы вы прекратили этот разговор, принц Торден.

Эйрих нечасто называл его так.

-- Слушаюсь, -- ответил он, -- мой король.

Эйрих улыбнулся -- и сходство с отцом пропало.

-- Выпей со мной за будущее нашего рода, Дойл. За моего наследника.

Дойл поднял кубок и осушил его до дна. Эйрих тоже выпил, а потом спросил:

-- Что ты выяснил о леди Харроу?

-- Ты хочешь поговорить о ее несомненных женских достоинствах?

-- Нет, о твоих подозрениях.