Екатерина Коновалова - Сколько стоит корона [СИ]

Следующим стал дом милорда Штрига, у которого помимо величественной старухи-матери была еще и дочь, бледное запуганное создание с волосами мышиного цвета. Разумеется, у нее не нашлось ничего подобного этому платью.

Уже направляясь к дому следующего лорда, Дойл остановился, жестом веля теням тоже подождать. Какая-то мысль крутилась в голове назойливой весенней мухой. Дочь Штрига не подходила, так же, как и жена и дочь Миарна, потому что они всегда были под присмотром отцов и мужей. Эти леди могли носить двадцать платьев зианского льна, но не сумели бы выбраться из дома незамеченными. Ведьма не стала бы жить под таким гнетом. Она наверняка пользуется большой свободой.

Дойл впился в ладонь отросшими за время болезни ногтями. Только одна бездетная одинокая вдова оставалась в Шеане на время чумы. Леди Харроу пользовалась абсолютной свободой, могла выходить ночью из дома, бывать там, где пожелает. С ней в доме жили только двое старых слуг, безусловно ей преданных. Но сбежавшая ведьма была темноволосой. И носила благословенный зианский лен, которого избегала леди Харроу.

Назойливая мысль все стучалась и стучалась, пытаясь вырваться наружу.

Леди Харроу ходила там, где хотела, он встречал ее много раз в тех местах, где ей не стоило находиться. Она без страха забиралась в доки, величественно входила в замок и в его личные покои, гуляла одна по улицам Шеана.

Коридор замка встал перед глазами Дойла как наяву. Была еще одна женщина, которая ходила одна в неположенных местах. Она прибыла ко двору почти в то же время, что и леди Харроу. Она оставалась в городе во время чумы. И единственный, кто мог бы ее контролировать -- ее отец -- был слабым и безвольным человеком. Но даже если он и мешал ей, она устранила помеху. Потому что ее отец не пережил чуму.

Не нужно было обыскивать дома почтенных лордов. Дойл знал имя ведьмы.

Известие о том, что в столицу приехала могущественная ведьма, Шило принес в неподходящее время -- посреди большого летнего турнира. Именно тогда, когда город был буквально заполнен приезжими со всех концов Стении. Леди Харроу с ее рыжими волосами, резкими чертами лица и колдовскими зелеными глазами была первой и очень естественной подозреваемой, особенно после того, как Дойл немного узнал ее. Но если бы не леди Харроу, Дойл давно заметил бы еще одну женщину, которая лишь отчасти соблюдала правила и пользовалась большой свободой. Удивительно, как легко его обмануло хорошенькое сладкое личико.

Майла Дрог -- красивая пустышка. Майла, так похожая на нежный цветок или волшебного духа из старых легенд. Узнав ее имя, Дойл сильно удивился: как у зауряднейшего Дрога могла вырасти такая красавица-дочь. Она не походила на отца ни единой чертой, кроме, разве что, цвета волос.

Впервые Дойл встретил ее там, где ей было нечего делать -- в коридоре замка. Она сказала, что хочет поговорить с королем и просить справедливости. Дойл невольно коснулся рукой губ, содрогаясь от отвращения. Захотелось смыть с них поганый поцелуй ведьмы.

Майла все время была при дворе, разве что не поехала на королевскую охоту. Кто знает, может, она уже тогда готовилась наслать на город чуму. Конечно, у нее были какие-нибудь служанки или помощницы, тоже из колдовской братии -- она общалась с ними записками, одну из которых однажды и перехватил Рикон.

Во время чумы она оставалась в городе, вместе с леди Харроу посещала больных в доках -- ей зараза наверняка была не страшна. Зато она убедилась в том, что ненужный, мешающий свободной жизни отец скончался в муках.

Глупец! Дойл хорошо помнил, как стража выводила из доков двух леди. Он помнил похудевшее, бледное лицо леди Харроу и свежее, цветущее, румяное личико Майлы. Ведьминской красоте истощение не грозит, болезнь или страдания не оставят отпечатка на фальшивом румянце щек.

-- К дому Дрога, -- скомандовал Дойл и первым свернул направо. Лорду Дрогу принадлежал небольшой домик на окраине Шеана -- идеальное пристанище для ведьмы: достаточно благополучный и пристойный, чтобы не вызывать подозрения, и достаточно уединенный, чтобы спокойно творить гнусное колдовство.

Дом был тих и безмятежен. Двери открыли рывком, безо всякого стука. Двое теней встали у черного хода, один забрался на крышу.

Толстощекая девица-служанка, натиравшая пол в тесной гостиной, взвизгнула, когда Дойл вошел внутрь.

-- Где хозяйка?

-- Ушли они, -- пискнула девица, -- недавно только! -- она зажала себе рот рукой, но Дойл уже кивнут теням, которые подхватили девицу под локти и как следует встряхнули.

-- Куда ушла? Когда?

Девица всхлипнула, и Дойл рявкнул:

-- Говори, или на костер отправлю!

-- С полчаса как вышли они, -- сквозь всхлипы и вскрики разобрал Дойл, -- сказали, что желают погулять и навестить леди Харроу.

Девицу уронили на пол, в ведро с мыльной водой.

-- Обыщите дом, найдите синее платье, -- велел он двоим из теней, а вместе с остальными опять вскочил в седло -- и галопом к дому леди Харроу. Дойлу было жаль, что она будет при этом присутствовать, но выбора не оставалось.

В ее доме были приветливо распахнуты ставни. У коновязи стояла смирная пегая лошадка. Дверь была приоткрыта. Дойл вошел первым, колокольчик над дверью залился трелью, на которую выбежал старик-слуга.

-- Леди Майла гостит у вас?

Слуга сглотнул и кивнул:

-- Так точно, милорд. Они с леди Харроу изволят завтракать в светлой гостиной.

Здесь Дойл не позволил себе быть грубым, только жестом велел двоим из теней встать у заднего входа, после чего приказал:

-- Проводите меня к ним. Немедленно.

Слуга поклонился и пошел вперед, в комнату, в которой Дойл уже бывал однажды и окна которой выходили в небольшой сад. Она, как и в прошлый раз, была залита светом. Леди Харроу сидела за столиком, уставленным небольшими вазочками с фруктами. Майла стояла возле окна и смотрела вдаль.

Когда дверь открылась, обе вздрогнули. Леди Харроу поспешно поднялась и первой присела в реверансе со словами:

-- Милорд, я счастлива видеть вас в добром здравии.

Эти слова отозвались в душе Дойла так остро, что на мгновение он забыл, зачем пришел. При виде леди Харроу сердце сжалось от натиска чувств, которые он даже не мог осознать, не то, что назвать: здесь было и вожделение, мгновенно вскипятившее его кровь, и восторг, и стыд за то, что она видела его жалким, в гнойных бубонах, и здесь же -- злость на ту бесцеремонность, с которой она пыталась ухаживать за ним во время болезни.

С большим трудом Дойл обуздал эти чувства и сумел ограничиться коротким поклоном, дав себе слово, что позже вернется к леди Харроу. Но не сейчас. Он махнул теням, одновременно с этим произнося:

-- Майла Дрог, вы арестованы за колдовство и множество убийств. Взять ее.