Татьяна Алферьева - Сбежавшая игрушка

— Да. Сон про мой мир за стеной.

— Расскажи еще раз, только подробнее.

Сначала сбивчиво, но потом все более детально и последовательно я рассказала о том, что видела.

— Это не просто сон. Это видение, которое тебе могли послать тархи, — задумчиво произнес двуликий.

— Что это значит? Я не смогу вернуться обратно?

— Это значит, что Равена и Олден в руках сумрачного народа. Отец был прав…

Я оживилась от замаячившей впереди надежды:

— Теперь вы знаете, где Равена. Вы найдете и вернете ее, а меня отправите домой?

— Не спеши. Давай сначала дождемся утра, — усмехнулся Дэй.

Мы помолчали, не спеша ложиться спать. От радости, что теперь известно местонахождение настоящей принцессы, прошел весь сон.

— Почему так холодно? — спросила я, кутаясь в одеяло.

— Ночью подул северный ветер, а окна были открыты, — объяснил двуликий, вытягиваясь на кровати.

Я почувствовала голод. За обедом я так толком ничего и не съела, а ужин пропустила. Прислушавшись к равномерному дыханию наследника, я тихо встала и на ощупь двинулась в сторону стола. Шаг, еще шаг, столбик кровати…

— Ы-ы-ы!

Как же я забыла про осколки бокала! Само собой никто их с ковра не убрал. Правая ступня первой встала на острые стекла. Кажется, Дэй выругался на незнакомом мне языке.

— Оставайся на месте!

Я замерла, закусив губу и поставив раненую ногу на кончики пальцев. Двуликий подхватил меня на руки и усадил обратно на кровать. Затем он зажег свечи, принес воду и кусок белой ткани.

— Ты все-таки выполнила свою угрозу, — хмыкнул он, внимательно осматривая раненую ступню.

Судорожно вцепившись пальцами в простыню, я терпеливо переносила боль. Меня больше волновало то, что сижу перед двуликим в одной нижней рубашке из тонкого полупрозрачного батиста. Дотянуться до одеяла никак не получалось. Внезапно ступню ожгло резкой болью. Я со стоном сквозь сжатые зубы упала на спину.

— Вытащил стекло, — прокомментировал свои действия Дэй.

Я почувствовала, как он промывает рану водой, промокает тканью, а затем прикасается к ней чем-то теплым, чуть влажным и мягким.

— Что вы делаете? — я снова села и дернула ногой.

— Лечу твою рану, — невозмутимо ответил Дэй, поднимая на меня желтые глаза.

— Чем?

— А чем звери лечат раны?

Чем, чем… Неужели? Это же не?..

— Не дергайся и не мешай, — Дэй чуть подтянул меня к себе за ногу.

— Но вы же не зверь? — продолжала я сопротивляться.

— А так?

Миг — и у кровати сидит большая черная рысь и щурится на свечное пламя. Завороженная величественным видом огромного кошака, я забыла о боли и соскользнула на ковер. Никак не привыкну к подобным метаморфозам. Только что передо мной был человек, а теперь сидит зверь. Человеку я не доверяла, а к кошаку самопроизвольно тянулись руки.

Рысь наклонила голову и щекотнула усами больную ногу.

— Дай сначала сама посмотрю, что там.

Рана выглядела ужасно — глубокая, с рваными краями, однако крови было немного. Видимо, Дэй успел «подлечить». Я протянула ступню зверю. Он осторожно провел по ней теплым, шершавым языком.

— Щекотно, — не удержалась я от смешка, хотя к ощущению щекотки примешивалась боль.

Рысь только фыркнула в ответ. Пришлось терпеть, покусывая основание большого пальца левой руки. Правой я прикрывала грудь от любопытных желтых глаз. Зверь старательно делал свое дело, слегка прижав уши к круглой голове и постукивая коротким хвостом по полу. Забавно. Вот только… был бы это Лэнс, а не Дэй. Я вспомнила, какой мягкий и бархатистый на ощупь был мех рыжей рыси, успокаивающим — мурчание, и теплым — большое тело.

Кажется, зверь закончил. Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Спасибо.

Боль отступила, осталось лишь легкое пощипывание.

Дэй не спешил перевоплощаться. Сидел неподвижно, словно для того, чтобы я его как следует рассмотрела. Я тоже оставалась на месте, подтянув колени к груди. Спустя какое-то время зверь поднялся, медленно подошел и сел рядом. Я чувствовала исходящее от мощного тела густое тепло. Мы смотрели друг другу в глаза. В образе рыси взгляд наследника не казался жестоким и колючим. Золотисто-медовый цвет затягивал в свою глубину, подчинял волю и разум, и подчинил настолько, что, забывшись, я все-таки протянула руку и коснулась шелковистого меха, медленно провела вдоль плеча. Этого показалось мало. Я пододвинулась вплотную, погладила кошака между ушей, тронула холку, спустилась на спину. И тут рысь резко отпрянула, сбив стоящий на полу подсвечник. Комната погрузилась в темноту. А когда снова зажглись свечи, я увидела перед собой человека.

— Почему ты не боишься? — пробормотал он, растерянно глядя на меня.

Непривычное для лица наследника выражение через мгновение пропало, сменившись обычным — холодным и высокомерным. Дэй отнес светильник к столу.

— Вставай и поешь, — скомандовал он, а сам начал собирать с пола осколки хрусталя.

Сдернув с кровати одеяло и закутавшись в него, я похромала к столу, с ногами забралась в стоящее рядом кресло и принялась за еду. Даже немного вина выпила, чтобы унять волнение и согреться. Двуликий бросил осколки бокала в камин и вышел из спальни. Интересно, куда он?

В одиночестве даже дышать стало легче. Сухое терпкое вино с насыщенным фруктовым ароматом приятно прокатилось по языку, теплом отозвалось внутри. Я съела несколько мини-булочек и кусочков белого, мягкого сыра, напоминающего по вкусу «Адыгейский». Дэй не возвращался. Я была этому только рада. Небо на горизонте начало светлеть, приближался рассвет нового дня. От еды и вина потянуло в сон. Задув свечи, я легла на кровать.

«От твоей настойчивости у меня разболелась голова!» — рявкнул Дэй, врываясь в свой кабинет.

«Я просил не трогать ее! Что ты с ней делаешь?!»

«Трогаю! Я трогаю свою жену! Завтра от нее должен исходить мой запах. Волосы, тело — все должно кричать о ее владельце. Я не собираюсь предъявлять двору и Волку другие доказательства, кроме этих. Сам понимаешь почему».

Дэй прошелся по комнате, сжимая руками виски. Лэнс «молчал».

«Она не боится моего зверя», — чуть помедлив, признался брату наследник.

«Ну и что?»

«Как ну и что? Все люди боятся, а она нет!»

«Не забывай, она — иномирянка», — напомнил Лэнс.

«Она всего лишь человек. Если бы люди Третьего мира не боялись, мы бы знали об этом».

Дэй остановился у окна, заложил руки за спину и наконец решился высказать мучившую его догадку: «Она неосознанно пыталась его приручить».

«Получилось?»

«Не шути так».

«Дэй, давай прогуляемся», — с настойчивостью в голосе предложил Лэнс.

«А если нас кто-нибудь увидит?»

«Мы постараемся незаметно».

«Это обязательно?»