Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола [litres]

— А, да, Хелен… В последнее время мы редко видимся. Она стала… очень замкнутой, — сказала Норма, отмахиваясь от подруги, и они снова покатились со смеху.

— Что вы имеете в виду?

— Да, разумеется, мы несправедливы. После смерти Глории Джеффи у Хелен случилось что-то вроде нервного срыва, и теперь она на таблетках. Она проходит курс терапии… Но все равно она замечательная, добрая и очень красивая женщина.

— Глории Джеффи?

Норма и Джин переглянулись.

— О, простите, — сказала Джин. — Я думала, вы знаете о Джеффи. — Она повернулась к Норме. — Похоже, я проболталась.

— Похоже, да, партнер.

— Кто такие Джеффи? — спросила Мириам.

— Впрочем, вы все равно скоро обо всем узнали бы. Просто мне не хотелось первой опрокидывать на вас ушат с холодной водой. Вы сегодня так счастливы…

— Все в порядке. Мне нужно немного охладиться. Наивно было бы думать, что здесь все в шоколаде.

— Отличное отношение, — улыбнулась Норма. — Мне нравится. Наконец-то в нашей группе появится человек, умеющий видеть перспективу. Нас с Джин иногда заносит. А Хелен сейчас так подавлена. Мы просто стараемся избегать неприятного.

— Расскажите же мне о Джеффи, — настаивала Мириам.

— Ричард Джеффи — это адвокат, место которого занял ваш муж. Его жена умерла при родах, и он покончил с собой, — быстро проговорила Джин.

— Господи, оже!

— Да. У них было… все, ради чего стоило жить. Ребенок, мальчик, родился здоровым, — сказала Норма. — Ричард был блестящим адвокатом. Дейв говорит, что Ричард обладал самым острым умом, с каким ему только доводилось сталкиваться. Включая мистера Милтона.

— Какая трагедия! — Мириам на минуту задумалась, потом до нее дошло: — Они жили в нашей квартире, верно? — Норма и Джин кивнули. — Я думала… детская…

— Мне так жаль, что я вас расстроила, — застонала Джин.

— Нет, — нет, все в порядке. А как умер мистер Джеффи?

Норма нахмурилась и отвернулась.

— Он выбросился с балкона, — быстро ответила Джин. — Ну вот, теперь я рассказала вам все. Если вы расстроитесь, Тед будет во всем винить меня.

— Нет-нет, я уверена…

— Дейв тоже не обрадуется, что я принимала в этом участие, — добавила Норма.

— Нет, действительно все в порядке. Я с этим справлюсь. Просто Кевин должен был рассказать мне все с самого начала.

— Он, наверно, пытается вас защитить. Как любой хороший муж. Дейв и Тед такие же, правда, Джин?

— Точно! Не вините их за это, Мириам.

— Но мы же не дети! — воскликнула Мириам.

Ее реакция не обидела собеседниц. Они снова расхохотались.

— Нет, мы не дети, — сказала Норма. — Но нас любят, балуют, защищают. Вы даже не понимаете, насколько это важно, но, поверьте мне… поверьте нам, очень скоро вы поймете, как это замечательно. Вот мы с Джин никогда не спрашиваем наших мужей о грязных деталях их процессов, и мальчики никогда не говорят об этом в нашем присутствии.

— Они такие заботливые, — добавила Джин.

Мириам переводила взгляд с одной на другую, но потом успокоилась. Может быть, это и правильно. Может быть, если бы она не вникала в подробности дела Лоис Уилсон, то не так расстраивалась бы тому, как Кевин выиграл этот процесс. И тогда его успех ее по-настоящему порадовал бы. Ведь в этом успехе был и ее вклад.

— В конце концов, — Норма решила довести дело до конца, — они так много работают, чтобы у нас была приятная жизнь.

— И меньшее, что мы можем сделать, — подхватила Джин, — это облегчить им эту задачу.

Они снова рассмеялись в унисон и выпили вина.

Мириам молчала.

— Расскажите мне о Хелен Сколфилд, — попросила она. — Как она себя чувствует?

— Ей лучше. Терапия творит чудеса. Как только мистер Милтон узнал о ее проблеме, то тут же рекомендовал хорошего специалиста, — сказала Норма.

— И она снова начала рисовать, — добавила Джин. — Это очень помогает.

— Да, да! Она отлично рисует. Уверена, что она будет рада показать вам свои работы.

— Она отлично рисует! Похоже на Шагала, но есть что-то и от Гудфелоу. Помнишь, того художника-абстракциониста, которого мы видели в галерее Симмонса в Сохо в прошлом месяце? — сказала Джин. Норма кивнула.

Мириам покачала головой и улыбнулась.

— Что-то не так? — насторожилась Джин.

— Вы такие… такие столичные, — сказала Мириам, вспомнив слова Кевина. — Вы берете все абсолютно спокойно и ничего не боитесь. Это замечательно. Я вами восхищаюсь.

— Похоже, вы одна из тех затворниц, которые обитают в мире вашего Лонг-Айленда, — внезапно посерьезнев, сказала Джин. — Я права?

Мириам на минуту задумалась. Иногда она действительно чувствовала себя такой. В 12 лет родители отправили ее в частную школу. Оттуда она перешла в закрытый средний колледж, потом в колледж и школу моделей. Ее всегда баловали, всегда защищали.

И Кевин с первого дня их семейной жизни относился к ней так же. Теперь ей уже казалось, что в «Бойл, Карлтон и Сесслер» он пошел только потому, что ей хотелось вести такую жизнь в Блисдейле… Может быть, она мешала его карьере? Может быть, они и раньше могли жить так, как сейчас? Ей неприятно было считать себя эгоисткой, но все же…

— Думаю, вы правы.

— У нас с Нормой всегда была очень обеспеченная жизнь. Отец Нормы — пластический хирург, у него приемная на Парк-авеню. Они всегда жили в Ист-Сайде. Мои родители тоже очень состоятельные люди из округа Саффолк. Мой отец — брокер, а мама занимается недвижимостью. Она могла бы и Бруклинский мост продать.

— Она такая, — кивнула Норма. — Я ее знаю.

— Но вам не нужно беспокоиться, — снова заговорила Джин. — Вы очень скоро станете похожей на нас и будете совершать такие же безумства. Захотите вы или нет, — пророчески добавила она.

Повисла неловкая пауза, потом Норма расхохоталась. Джин тоже засмеялась. И Мириам рассмеялась — будто предсказание Джин начало сбываться.

Выйдя из конференц-зала, адвокаты разошлись по кабинетам — работать над своим делами. Кевин простился и направился к себе. Он уселся в удобное кожаное кресло и раскрыл папку, которую передал ему Милтон. Он начал просматривать материалы, вырабатывая тактику защиты и делая пометки. Примерно через час он откинулся на спинку кресла, потряс головой и улыбнулся. Если остальные и знали, что поручил ему мистер Милтон, то никак этого не показали. Это было дело, способное мгновенно упрочить репутацию молодого адвоката, поскольку внимание прессы было обеспечено. И Джон Милтон решил поручить это дело ему.

Ему! Даже его воспаленное эго и неутолимое честолюбие не были готовы к такой возможности — ведь в конторе было еще три адвоката, гораздо более опытных в уголовном законодательстве.

Неудивительно, что Джон Милтон хотел, чтобы он приступил к работе немедленно. Об этом деле только начинали писать газеты. Судя по сопроводительной записке Джона Милтона, его потенциального клиента собираются обвинить в убийстве жены.