Марина Эльденберт - Между двух огней

— Почему ты ничего не сказала про увольнение Броджек? И про отчисление Лодингера?

Танни удивленно посмотрела на меня:

— Ты разве не знала?

— А должна была?

— Вы же с ним разговаривали.

Разговаривали, но не о том. Если поток взаимных упреков вообще можно назвать разговором. И вообще, постойте-ка…

— О чем вы говорили в Зингсприде? — спросила, подозрительно прищурившись. — После того, как Рэйнар узнал о видео?

Танни сдвинула брови.

— О том, что со всем этим делать. Он спросил, чего я хочу. Говорил, что я могу подать на Мика в суд, потому что это прямое нарушение моих прав. Я сказала, что не хочу никакого суда, а просто хочу, чтобы все это закончилось. И никогда больше не видеть Лодингера.

Ну… теперь и не увидит. Ни Броджек, ни Лодингера. Не думаю, что Мик настолько идиот, чтобы сунуться к Танни после случившегося. Не знаю, был ли его папаша в курсе видеозаписи, но в том, что от него ему тоже влетело знатно, сомневаться не стоит. Не того он положения человек, чтобы спускать сыночку такие пятна на репутации.

— Ясно, — сказала я.

Что ничего не ясно.

— Мне пора. — Танни поднялась и внимательно посмотрела на меня. — А тебе пора подумать о своих чувствах и о том, чего ты хочешь на самом деле.

— Кто-то слишком умный, да?

Сестра показала мне язык и выбежала с кухни, а я подперла руками подбородок, глядя на падающий за окном снег. Невидимое под пеленой туч солнце уже взошло, и с каждой минутой становилось светлее настолько, насколько позволял клубящийся за окном белый рой, липнущий к окнам. Я повернулась, глядя на шпиль Лаувайс и чувствуя, как внутри меня тоже что-то светлеет. Танни права, а я… Я не представляю, что получится из нашего с Рэйнаром разговора после всего, что было.

Не знаю, но сегодня вечером обязательно это выясню.

— Даже на коммерческой основе девицы вешаются на мужчин не так пошло.

— Вы же сами хотели откровенности! — воскликнула Кармина.

Она интимно прижималась к Юммеру, по сюжету Элла соблазняла Стена.

Безуспешно.

— Откровенности, а не вульгарщины. Шоу «Горячий язычок» хорошо для тех, у кого нет подружки. На сегодня закончили.

Гроу на ходу подхватил сигареты со сцены, махнул рукой и направился к дальним дверям.

Сегодняшний день показался мне бесконечным. Большую часть времени мы прорабатывали общую сцену, в которой Стен приводит Люси на семейное торжество. Именно там она знакомится с его родными, Эллой и с высшим обществом, которое в большинстве своем смотрит на нее свысока, зато герой Хиггинса сразу обращает на нее внимание и пытается сблизиться. Признаюсь, играл он так, что я бы сама ни за что не заподозрила в этом харизматичном мужчине злодея.

По количеству задействованных лиц сцена была чуть ли не самой большой и насыщенной событиями. Мы все выкладывались на полную, но летали по сцене, как шерсть во время драки виаров, потому что Гроу не правилось то одно, то другое. Зато сегодня он больше никого не целовал, и все были счастливы. Не знаю даже, кто больше: Юммер или я. Когда моей руки касался Стен, с ума сходила только Люси, и это меня целиком и полностью устраивало. Равно как и то, что Гроу больше не пытался меня лапать. Мне хватало пристальных профессиональных взглядов, от которых драконица начинала приглушенно урчать.

Бесстыжее животное!

— Мне кажется или он сегодня не с той ноги встал? — прошептала Тарина, когда мы шли в сторону гримерных.

— Он всегда такой, — буркнула я. — Не выспался, наверное.

— Сильнее, чем обычно, — хмыкнул Хиггинс.

— Сегодня особенно, — подтвердила Инис.

Нерхан промолчал. Среди нас он был самым молчаливым, и я решила к нему присоединиться. Скользкая тема настроения Гроу меня совершенно не касалась. И уж точно она не имела никакого отношения ко мне и к тому, что между нами не произошло вчера. Тем более что доставалось всем поровну. Мы сходили на поздний обед (Гроу отпустил нас, только когда понял, что сейчас наш дружный коллектив начнет складываться упругими штабелями) и вернулись, чтобы продолжать в том же духе до самого вечера.

— Ты сегодня опять на машине? — поинтересовалась Тарина.

— Да, — кивнула, быстро собирая сумку. На этот раз я вызвала флайс заранее.

— Сама не водишь?

— Пока что водить нечего, — фыркнула.

Тарина приподняла брови и улыбнулась.

— Пока что? Собираешься обзавестись?

Подумала и кивнула. Почему бы и нет.

Купить себе флайс — неплохая идея. Лэм, конечно, ругается страшными словами, когда приходится торчать на техосмотре или когда в нем что-то ломается, но для этого есть сервисы. Зато не нужно ждать, пока машина подлетит, в любой момент взяла ключи и куда угодно выдвинулась. Пожалуй, надо серьезно подумать об этом и выделить из бюджета средства. Зря я, что ли, ходила на курсы «антистрах»?

Не успела собраться, как пиликнуло уведомление.

Попрощавшись с коллегами, первой вылетела из гримерной и направилась на стоянку.

Водитель включил радио, и сейчас между обещанием усиления порывов ветра, понижения температуры ночью и болтовней диджея звучали красивые мелодии, от которых на душе становилось тепло. Со всех визоров летела реклама ресторанов, зазывающих на праздничную ночь, приглашения в торговые центры за подарками. Закутанный в белую пелену Мэйстон стал зимним и сказочным, словно сошел с праздничных фотограмм. Снег по-прежнему валил, теперь снова крупными хлопьями, и я вспомнила вечер знакомства с Рэйнаром и чувства, с которыми возвращалась из Ландстор-Холла.

Могла ли я тогда представить, чем все обернется?

И что я буду ехать домой с одной только мыслью о нашем разговоре. Утром решение казалось простым, а сам разговор — далеким. На репетиции задуматься об этом времени не было, но сейчас с каждой минутой руки холодели все больше. Пришлось сцепить пальцы и растирать их, глядя на проносящийся за окнами город. Куда бы мы ни поворачивали, взгляд то и дело притягивался к Лаувайс. Даже когда она скрывалась за громадами бизнес-центров, ее шпиль по-прежнему возвышался над ними. Если же оставалась за спиной или сбоку на очередном повороте, отражалась в стекле или в зеркале заднего вида.

— Скоро украсят, — кивнул водитель в сторону огней аэромагистрали, которые в ближайшие дни и впрямь должны были смениться праздничными. — За Центральным мостом уже иллюминация повсюду, в парке не были еще?

— Нет, — покачала головой.

— Сходите обязательно. Там уже горки поставили и каток заливают. На выходных откроют, наверное. Волшебство!

До Смены Времен и впрямь оставалось всего ничего. Эта ночь станет своеобразной поворотной точкой в истории нашего мира, потому что мы перейдем на новое летоисчисление. Сейчас двадцать шестое столетие со дня Великого перелома, то есть две тысячи пятьсот пятьдесят восьмой год. До появления в мире первого иртхана наша история насчитывала еще семь тысяч триста сорок два года. Не так давно было принято решение убрать разделяющую эпохи черту, поэтому вскоре весь мир шагнет в десятитысячный год. Готовились к этому с размахом во всех странах, а что будет твориться в праздничную ночь, просто не представляю.