Марина Эльденберт - Между двух огней

Точно так же, как не представляю, с чего начать разговор, потому что расстались мы не самым лучшим образом.

Ладно, не самым — это еще мягко сказано.

У двери квартиры я чуть не выронила ключи, потому что подрагивали пальцы.

— Марр сожрал наш ужин, — заявила Танни, едва я шагнула в холл.

К слову, самого Марра нигде не было видно.

— Весь кусок?

— А ты сомневаешься в его пожирательной способности?

Я не сомневалась, при желании виары могут сожрать треть своего веса. Попросила сестру достать мясо из морозильника, чтобы по возвращении приготовить еду сразу на несколько дней, а теперь у меня был обожравшийся виар и пустой холодильник. Даже полуфабрикаты и замороженные сэндвичи закончились, потому что мы все подъели. Обычно выбирались за продуктами в выходные, но на этот раз они прошли в Зингсприде.

— Марр! — рыкнула грозно.

Из комнаты донеслось жалобное вирчание. Потом тихое цоканье, после чего передо мной появился самый раскаявшийся в мире виар. Огромные глаза со слезой смотрели в самое сердце, а взгляд был исполнен такой тоски, что любой мигом почувствовал бы себя последней сволочью. Три года державшей ни в чем не повинного зверя на голодном пайке и вообще всячески над ним издевавшейся. Если не учитывать, что у этого виара пузо было размером с его башку. А если учитывать, то чувствовать себя жестокой как-то совсем не получалось.

— Завтра на диете, — сообщила приговор.

— Виу…

— Обжалованию не подлежит.

— Я могу сходить в магазин, — сказала Танни. — Заодно выведу его еще раз. Вряд ли он до утра дотерпит.

Еще бы, после такого-то.

— Лучше схожу сама. — Все равно раздеться еще не успела. — Тебе еще к тестам готовиться.

Подхватила поводок и похлопала по ноге.

— Иди сюда.

Марр послушно позволил себя заковать, и мы выскочили в ночь. Точнее, в мягкий и сказочный зимний вечер. В парке было безлюдно и удивительно тихо, разве что кое-кто пыхтел и сопел, пока я не отпустила его побегать. По дальней аллее вышагивал какой-то мужчина, видимо, вышел пройтись перед сном. Мобильный оттягивал карман куртки, а я снова и снова думала о том, с чего начать. И о том, что я сбежала из дома, чтобы не начинать, потому что прогулка с Марром давала небольшую отсрочку.

Рэйнар отозвал охрану, но вызвал Шахррейна на поединок.

Убрал от Танни Броджек и Мика. Не просто убрал, заставил их ответить за все.

Но до сих пор не набрал мой номер.

Должна ли я ему звонить? И что скажу, даже если… даже если что?

Так, все, хватит. Решила — значит, звоню.

Скользнула пальцем по дисплею, поднесла телефон к уху. Мягкий снег поглощал даже звуки шагов, а вот гудки казались оглушающе громкими, только они и перекрывали стук сердца в ушах.

Гудок — удар — вдох.

Выдох. Тишина, звенящая в ушах, и беззвучно кружащийся снег.

Гудок — удар — вдох.

Выдох. Я вдруг поняла, что за все время нашего общения сама набирала его от силы несколько раз. В основном Рэйнар звонил сам.

Гудок — удар — вдох.

Щелчок.

— Привет.

Сложнее всего сказать первое слово, ну вот… я это сделала. Точнее, выдохнула быстро-быстро.

— Здравствуй, Леона.

От голоса — сильного, такого знакомого — все внутри перевернулось. Казалось, я не слышала его вечность, хотя на самом деле четыре дня. Четыре долгих дня. Все слова разом вылетели из головы, а может, и не было их там особо.

— Спасибо, — произнесла я. — За Танни. То есть…

— Не стоит. Я сделал то, что был должен.

— Не должен, — покачала головой, а потом неожиданно произнесла: — Рэйнар, что между нами происходит?

— А между нами что-то происходит, Леона? — донеслось из трубки. Холодное настолько, что даже снежинки на щеках казались теплыми по сравнению с его голосом. — Ты хотела свободы, ты ее получила. На этом все.

Снег продолжал падать, хотя мне показалось, что он замер.

— Все? — уточнила я.

Просто не знала, что еще спросить или сказать.

— Все. Ты хотела еще о чем-то поговорить?

Хотела.

О поединке, хотя и не представляла как.

— Нет.

— В таком случае доброй ночи.

Снег пошел снова. А я посмотрела на погасший дисплей и сунула телефон в карман.

Марр подлетел ко мне с разбега, взметнул фонтанчики снега, шмякнул лапу на ногу, а я посмотрела сквозь деревья. Туда, где над черной гладью залива метель растянула бьющееся на ветру кружево. В сгущающейся белой пелене огонь Лаувайс полыхал все сильнее.

Четыре дня.

Четыре похожих на вечность дня назад мы расстались на побережье в Зингсприде.

Расстались.

Дикое, страшное слово.

Хейд был прав, музыка не прощает равнодушия. Так же как горящий внутри меня огонь. И я обязательно буду гореть, буду несмотря ни на что. Когда пойму, что это больше не сведет меня с ума.

А пока Люси будет гореть за двоих.

— А самое паршивое, — заявила я, глядя на коленки Лэм, — что я до сих пор думаю об этом поединке.

Если долго лежать, запрокинув голову, перед глазами начинают плавать звездочки, а комната кажется перевернутой. Не только комната, подруга и Марр торчали рядом с моей кроватью вверх ногами. Ладно, вверх ногами была Лэм, а Марр был вверх спиной, примагниченный к полу.

— Можешь думать о нем сколько угодно. Дай только крем заберу.

— Нет!

Я сцапала пластиковое ведро с замороженным кремом (где осталось чуть меньше половины) и прижала к груди.

— Горло застудишь, — свирепо сказала Лэм.

— Нечестный прием, — вздохнула и отставила крем на пол, из-за чего Марр тут же вскинул голову. Не успел, подруга подхватила ведро и щелкнула крышкой раньше, чем виар опомнился.

— С тобой честные не работают. Последние несколько часов я думаю о том, что распорядительницей на моей свадьбе будет унылое одноклеточное.

— Многоклеточное, — поправила я. — Кстати, по поводу свадьбы. Разрешение на проведение церемонии получено. Ресторан подтвердил бронь, осталось оплатить полностью, и он ваш. Отель тоже забронирован, список гостей переслала в агентство с твоими комментариями. Схему, кто и с кем будет сидеть, они сделают в течение недели. А, вот еще. Программа тоже скоро будет готова, с ведущим встречаемся в следующие выходные. Доверишь мне, или вы с Дрэйком хотите сами с ним пообщаться?

Лэм покачала головой:

— Не переводи тему. Ни один правящий этого не стоит.

— Стоит, — сказала я.

Именно этот стоит.

— Лапонька, это ненормально.

— Что именно?

— Ты не можешь весь день провести в спальне, лежа в пижаме с голубыми дракончиками.

— Не весь. Сейчас еще только пять вечера, и вообще у меня сегодня выходной. Что хочу, то и не делаю.

— Я заметила. — Лэм присела на кровать, из-за чего ее коленки оказались прямо на уровне моего лица.

Если голову повернуть, но голова была тяжелая. Мне вообще гораздо больше нравилось смотреть в потолок, так слезы не вытекали. С вечера среды они были на низком старте, грозя обрушиться ливнем в самый неподходящий момент. Например, когда Люси светится от счастья. Ну ладно, дело не в слезах. На самом деле мне просто хотелось лежать на кровати, ничего не делать и смотреть в потолок. Еще замороженного крема, и чтобы меня не трогали.