Розалинда Шторм - У вечности глаза жестокие

— Не здесь, — мягко отстранился он. — Подожди, прошу.

Добрались достаточно быстро. Спустя несколько минут вертолёт сел. Еще в воздухе созвонились с Ольгой и та, подключив связи и личное обаяние, сумела достать для нас билеты на ближайший рейс.

— Наконец, дома! — Рада бросила рюкзак на пол и потянулась.

— Да, хорошо, — протянул Александр.

Дарья же с непонятной горечью подумала, как быстро штаб превратился в дом. Глубоко вздохнула и постаралась отогнать не прошеные мысли. Не время грустить. Нужно радоваться. Они вернулись, они справились. Пусть все прошло не так, как планировалось, главное, они живы и здоровы.

Вольный, подхватив Раду на руки, закружился по комнате. Не ожидая нападения, Любимова взвизгнула.

— Детишки, заканчивайте баловаться, — Дарья усмехнулась, окинула партнеров понимающим взглядом и потопала в ванную. — Пора мыться. И спать.

Не заставляя себя упрашивать, шалуны, подрезав по пути строгую надзирательницу, первыми пробрались в душ.

Грязные куртки полетели на пол. Штаны, футболки и белье украсили кафель темными кляксами. Вольный поднял их с Радой по очереди в ванну и включил кран.

Дарья вздохнула. Первый поцелуй Александра опалил сознание. Касания губ сплелись с горячими струями воды. Прохлада кафельной стены холодила спину, отчего, прикасаясь, она каждый раз вздрагивала. Контраст резал ощущения и возбуждал сильнее. Она же отдавалась жадному языку, который исследовал, изучал ее рот.

— Повернись, — просьба, которую нельзя ослушаться.

В карих глазах Рады больше не было затаённой ненависти. Только надежда, что ее примут, такой, какова она есть.

— Нам больше нечего делить, — прошептала лук. — Уже нечего.

— Я знаю, — проговорила Дарья. — Знаю.

Рада улыбнулась.

А потом вторая пара губ, не менее желанная, чем первая, уносила Дарью в царство наслаждения.

— Вернись к нему, он ждет. Я подожду.

Не заставляя себя ждать, Первоцвет развернулась, чтобы вновь попасть в плен губ и рук Вольного.

— Не убегай больше, — раздался приказ Александра, которому нельзя было противиться. — Прошу.

— Никогда, — заверила Дарья. — Ни за что!

Больше не тратя времени на разговоры, партнеры принялись ее мыть. Нежно, чувственно и невыразимо приятно. Закрыв глаза, она разомлела, наслаждалась процессом. А потом вдруг ахнула от холода, но спустя миг оказалась в теплой кровати, укрытая по самую шею одеялом. Впрочем, долго прятаться ей не дали, начав постепенно оголять жаждавшее внимание тело, только для того, чтобы покрыть поцелуями каждый открываемый участок кожи.

Лицо, шея, плечи, руки, пальцы. Когда они добрались до груди, дружно втянув соски, Дарья больше не могла молчать. Стон удовольствия сорвался с губ и был выпит Радой. Александр в это время продолжил путешествие. Оставив грудь на попечение партнерши, стал спускаться ниже, туда, где все давно истекало соками желания.

Дарья шумно задышала, втянула живот, чтобы не упустить момент, когда его губы окажутся там. Вольный не спешил, грел кожу жарким дыханием, изводил ожиданием, исподволь подбираясь к токующему комочку плоти. Но она все равно вскрикнула от неожиданности, ощутив его язык на самой чувствительной точке своего тела.

В тот момент, когда Дарье казалось, что лучше быть просто не может, Александр отстранился. Она протестующе захныкала, но ей не позволили страдать долго. Подняли с кровати, побуждая сесть сверху, вобрать в себя готовый к бою член. Не теряя времени, она оседлала партнера, позволив ему скользнуть внутрь. И едва не умерла от восторга, ощутив его в себе.

— Не торопись, — шепнула Рада на ухо. — Подожди меня.

Одурманенная страстью, Дарья смогла только кивнуть. И спустя мгновение была вознаграждена за ожидание. Партнерша опустилась на лицо Вольного и чуть наклонилась вперед, находя губами рот Дарьи.

А дальше их не стало. Стерлась грань между мирами. Индивидуальности смешивались, становясь чем-то иным, превосходящим отдельные части во много раз.

Стон и крик наслаждения. Сорванный вздох, протяжный выдох. Чьи, неважно. Бурлила, отзывалась на чувственный призыв энергия. Росла, разносилась по организму с каждым толчком крови, каждым ударом сердца. Наполняла легкостью, даровала уверенность и жажду продолжать.

После того как вертолет сел, троица распрощалась с командой, и, пожелав скорого выздоровления ученым, покинула ангар. Капитан Свиридов долго смотрел им вслед. Одернул сам себя. Покачал головой и отвернулся. Рабочий день командира не был окончен, предстояло проконтролировать отправку спасенных к пункту назначения, а после предоставить подробнейший рапорт начальству. Проинструктировать свежую группу и только после этого отчалить домой. Кроме того, ему хотелось найти хоть какую-то информацию о загадочных помощниках и хоть немного, но приоткрыть занавес тайны, которым они были укрыты.

Но человек предполагает, а бог, как говорится, располагает.

Полночь. Свиридов перевернул часы циферблатом на внутреннюю сторону запястья. Привычным жестом проверил на боку планшет с документами. Дела были сделаны, следовало ехать домой, но он медлил, раз, за разом прокручивая последний разговор с подполковником.

Ромовой юлил, как уж на сковородке. Всячески уводил беседу, так и не сказав ничего толкового о загадочных помощниках. Пусть он и не был обязан, вернее, подобное категорически запрещалось, но Свиридов считал себя вправе узнать хоть что-то. Да и сам подполковник обычно был не прочь обсудить со старым товарищем те или иные моменты. Тут же полная таинственность, которая только раздразнила особую чуйку капитана. И эта самая чуйка прямо-таки кричала о необходимости прознать о тройке как можно больше.

Сигналка пикнула, верный «бобик» приветливо моргнул фарами. Капитан влез на кресло, в который раз намечая поменять моторное масло. Хотя отлично понимал, что, скорее всего, придется опять заезжать в первый попавшийся автосервис и отдавать железного друга в руки механика. Времени катастрофично не хватало даже на отдых не то, что на машину, операции следовали одна за другой.

От Свиридова и жена-то ушла по этой причине, она просто устала от одиночества, устала ждать вестей, боясь в один прекрасный момент получить известие о его смерти.

Детей в браке супруги не нажили, родителей Владимир не знал — вырос в детдоме. Так что его никто в квартире не ждал, поэтому особых причин торопиться он не видел, а на сон вполне хватало и пяти часов.

Заехав в круглосуточный магазин, командир затарился готовой жареной курицей, булкой черного хлеба и пакетом молока. Хотелось взять что-нибудь покрепче, только завтра опять на службу, а приходить с пахмура Свиридов не любил.