Дмитрий Емец - Билет на Лысую гору

– Два голоса, чтобы отнять дыхание. А кто за то, чтобы вернуть речь? – спросил Матвей. Сам он, как распорядитель, от участия в голосовании уклонился.

Ирка, которой было жалко Эдю, проголосовала за него.

– Два против одного. Вот уж не ожидал! – с сожалением сказал Багров, начиная поднимать правую руку испытанным движением некромагов. Примерно с таким же изяществом поднимал свою тросточку его коллега с фамилией, в которой одна часть колотила другую.

– М-м-м-м-м-м-м-м-м! Ме мамо мемя умимамь! – страдальчески замычал Хаврон.

Ирка сердито сгребла Антигона за шиворот.

– Антигон! А ну, мелочь кровожадная! За что ты голосовал? – рассердилась она.

Потомок русалки снова поднял руку, на этот раз левую, но и правой не опустил.

– Сдаюся я! – сказал он.

– Как это? Ты что, кикимор, и за и против? Так не бывает, – рассердилась фея.

– Я голосую «за», потому что хочу против. И вообще тут ужасно кошмарный и кошмарно ужасный случай! Я запутался! – заявил Антигон и опустил обе руки.

Матвей Багров задумался.

– Два против двух. Если совсем лишить кикимора голоса – один против одного. Значит, решать мне! – сказал он и великодушно вернул Эде речь.

– Только пользуйтесь ею очень дозированно, чтобы я не передумал, – предупредил он.

Обнаружив, что губы его расклеились, Эдя собрался было что-то вякнуть, но благоразумно сдержался. Лучше быть говорящим молчуном, чем немым болтуном.

– Пес уже рядом? – спросила Ирка.

– Да.

– А не получится так, что, оказавшись здесь, он услышит твой запах и догадается, чей он?

Багров кивнул.

– Не исключено. Прежде чем покинуть квартиру, я постараюсь замести следы.

Первым на лестницу прошмыгнул Антигон, за ним Ирка и, наконец, Багров. Уходя, он отыскал на кухне куриную кость, и начертил на полу несколько тайных знаков.

– Через пять-десять минут все следы нашего пребывания здесь исчезнут. Главное, чтобы они не нагрянули раньше, – сказал он Ирке.

Последним квартиру покинул Эдя. Задержавшись на пороге, он быстро вернулся в комнату и уронил на ковер белый прямоугольник визитной карточки.

«Андрей Моржуев, телеведущий «Пророка», – сообщала одна ее сторона.

« Обязуюсь выдать 3000$ Э. Хаврону, если он притащит мне за крылышко фею. А. Моржуев », – уточняла другая.

– Он хочет сенсации! Прекрасно! Будет ему сенсация, когда боевые маги заявятся к нему в студию, – мстительно заявил Хаврон.

Они отошли от дома совсем недалеко и стояли в простеньком круге непроницаемости, который под руководством Багрова очертила Ирка. Чары, правда, накладывал он. Сама валькирия еще не была к этому готова. Круг находился посреди довольно оживленной дороги, шедшей вдоль дома, где часто ходили люди и случались машины. Однако все они странным образом обходили и объезжали это мертвое пространство. Прохожие резко сворачивали в сторону или начинали нервно отряхивать со штанин несуществующую грязь, а машины заезжали колесами на бордюр. Сложно сказать, что мерещилось водителям. Возможно, глубокая выбоина или куча строительного мусора. Не исключено также, что у каждого мираж был свой.

– А если бы ехал самосвал? – с интересом спросила Ирка, наблюдая, как маленькая японская машинка мучительно пытается вползти на высокий бордюрный камень.

– Ну уж не знаю. Возможно, водитель бы решил, что у него заглох мотор. И мотор бы в самом деле заглох. Не наши представления определяют бытие, а бытие определяется нашими представлениями о нем, – нравоучительно заявила Трехдюймовочка.

Она сидела на плече у Хаврона и болтала ногами, совсем выбросив из головы, что недавно по ее милости он едва не лишился жизни.

– Это как? – растерялась Ирка, не сразу включившаяся, кто что определяет.

– Известный магический парадокс Фермопила Одноглазого. Я вижу стул не потому, что он существует, а стул существует потому, что я его вижу, – лениво пояснила фея.

– Во-во… Я тоже так думаю! Не мы видим глюки, но глюки видят нас! – многозначительно изрек Хаврон.

Внезапно Багров вскинул голову. Ирка ощутила, что там, на шестнадцатом этаже окраинного московского дома, произошло нечто . Прищурившись, она вгляделась в окна истинным зрением. Казалось, в стеклах полыхает закатное солнце. Там, в квартире, появился длинный горизонтальный надрез, из которого в данную секунду вслед за Глиняным Псом прорываются боевые склепы.

Вообразив, в какой бестолковой тесноте и суете все это носится сейчас по его квартире, Эдя содрогнулся.

– Они же все разнесут! Где я буду жить? – спросил он испуганно.

Багров, скрестив на груди руки, смотрел на залитые красным сиянием окна. Он только что убедился, что руны успели уничтожить все следы и немедленной погони не будет.

– Да, так и есть. Разнесут. Но я бы особенно не беспокоился.

– С какой это радости? Посмотрю я, как ты запрыгаешь, когда будут громить твою квартиру! – огрызнулся Эдя.

Ирка подумала, что Матвей-то как раз и не запрыгает. У него нет квартиры. И дома нет. И даже имение его родителей едва ли уцелело. И снова спохватилась, что думает о Багрове чаще, чем стоило бы. «Но люблю я все равно Мефодия!» – напомнила она себе.

– Перед тем как исчезнуть, они все вернут на свои места. Есть особые заклинания. Они возвращают пространству прежний вид и стирают память у очевидцев, – сказал Хаврону Матвей.

– Правда? А это еще зачем? – мгновенно успокаиваясь, спросил Эдя.

– Главный принцип магии – не оставить в человеческом мире никаких следов. Именно поэтому, кроме смутных слухов, лопухоидам мало что известно о магии. Я имею в виду о настоящей магии.

Окна перестали полыхать. Розоватое сияние, опоясывающее верхний этаж дома и крышу, размылось и погасло. Наружу не вырвалось ни одного склепа, хотя все ждали, что стекла вот-вот брызнут осколками.

– Улетели. И даже слишком быстро… Странно, неужели Пес взял след? – с беспокойством произнес Багров.

Эдя вспомнил о визитной карточке и самодовольно ухмыльнулся. «Получи, фашист, гранату!» – подумал он.

– Столько суеты! А ведь Камень Пути магам не особенно и нужен. Я имею в виду: сам по себе, не как предмет для перепродажи, – задумчиво продолжал Матвей.

– Как не нужен? Почему? – растерялась Ирка.

– Да хотя бы потому, что никакого магистрального пути развития у темных магов нет. Я имею в виду у магов в целом. Варятся в зловонной кашице частных интересов. Даже светлые маги, некогда конкуренты, ныне им не враги. Учатся в одних школах и пакостят друг другу при случае, не более того. После войн с нежитью все потрясения из мира магов исчезли, и лишь Чума-дель-Торт ненадолго взбаламутила это мирное болотце. Первым это понял Мировуд, – сказал Багров.

– Тогда кому нужен Камень? Из-за чего весь сыр-бор? – спросила Ирка.