Татьяна Скороходова - О волшебной любви (3 бестселлера)

– Мы знаем, зачем ты явился, – прозвучал, наконец, третий голос. Этот был похож на скрип несмазанной двери. – Надеюсь, ты не заставишь нас озвучивать свой отказ? Хотелось бы попрощаться на доброй и дружеской ноте. Пусть и печальной, ибо мы теряем в твоём лице сильного воина в наших сплочённых рядах.

Печали в его голосе было столько же, сколько в возгласах Данко при виде леденца. Я всё меньше и меньше понимала, зачем нас сюда черти принесли. Вернее, один хорошо мне знакомый чёрт. Лица со стен ухмылялись и скалили зубы. Я набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась к длинному и громкому выступлению, но не успела.

Ольга вытащила из-за ремня тонкий полупрозрачный лист, свёрнутый трубочкой, встряхнула, развернув письмо перед собой, и начала читать, другой рукой так и продолжая почёсывать Севера за ухом.

– Сего дня, двенадцатого урвиня тысяча тридцать четвёртого года от Пятого Великого Затмения, я, Марица Ледбейская, сообщаю Солу вамп Петру, что советник Серилл является отцом моего первенца Орлана, – она опять встряхнула свиток, продемонстрировав синюю печать королевского дома. Шелест выделанной кожи поплыл по залу, заглушая биение моего сердца. Звавшаяся в девичестве Марицей Ледбейской женщина теперь носила титул королевы Славнополья. Ольга, выждав паузу, невозмутимо продолжила:

– Данные сведения я сообщаю своему другу и наперснику, Солу вамп Петру, дабы он защищал и оберегал моего сына, Орлана, Первого принца Славнополья, как своего собственного, от дерзновенных поползновений неверного любовника, великого мерзавца и кобеля советника Серилла. Засим в полное распоряжение князя Сола вамп Петра я доверяю свои жизнь, честь и достоинство, и верю, что они в надёжных руках.

«Руках… руках… руках…» плыло по залу, отражаясь от стен, каменного пола и потолка. Я онемела. Как? Как она могла здесь, при этих тварях, прочитать ЭТО? «Так надо», – ледяной тон Ольги быстро остудил меня, и я с любопытством продолжила наблюдать за мягкой, но смертельно опасной атакой вампирши.

– Ну и что? – мурлыкнул котяра. Значит, это и есть тот самый Серилл. – Кому ты, ночная, можешь показать свою писульку? Ты же прекрасно знаешь, какой бедлам начнётся в королевстве, если разгласить тайну, – в голосе похотливого животного послышалась откровенная издёвка.

Ольга развернула второй пергамент. Простой замызганный свиток, прозрачный от пятен жира.

– Пишет вся в горести раба Всевидящего Дорка Лапотная. Два лета тому назад советник Мувиус приметил на торжище мово сынишку, Николку. Явился ночью в дом и, запугав нас со снохой моей, вдовицей Галинкой Лапотной, до смерти, увёз Николку с собой. Сын возвернулся под утро, говор он наш напрочь забыл и речь потерял. Мальчонка плохо ест, не говорит и громко ревёт при стуке колёс на улице. По дому никакого толку, тока корми ево. Колдун является раз в месяц, привозит подарки и еду, грех жаловаться, вот только сын у меня теперича боле и не человек вовсе. Просим оказать лечение за счёт короля, потому как советник тока говорит, а делать ничё не делает, а ведь Николке всего девять годков, и ежели он в себя не возвратится, горюшко всей семье будет. Или определите его в дом Всевидящего, где держат убогих, потому как сил моих боле нет. Вдова Романа Лапотного, Дорка, середина недели месяца сеченя сего года, с надеждой на помощь в моем трудном денежном положении.

Я вздрогнула от щелчка свернувшегося свитка. Волна омерзения и гнева захлестнула, накрыла с головой. Боль незнакомого мальчонки терзала сердце. Извращенец знал, кого выбрать в жертву. Тварь. Вернее, твари. Материнское проклятие пробьёт любую защиту, даже если это защита верховного колдуна, от него не спрятаться, не скрыться, но это должно быть проклятье любящей, настоящей матери, а не этой кукушки, крохоборки и сволочи. Мудилиус мог безнаказанно измываться над ребёнком, не опасаясь страшного родового проклятия.

Лицо Вейра оставалось каменным, лишь стальной блеск глаз и сжатые в кулаки пальцы выдавали его истинные чувства.

На верхотуре послышалось знакомое шипение. На старославском вперемешку с чудовским языком гадюкина родня вспоминала маму и папу вампирши добрым словом. Значит, Мувиус. Запомним.

– Долго ты нам зачитывать свои вирши будешь, древняя? – замурлыкал Серилл. – Мувиус и не собирается отрицать своих мелких грешков. Думается, вам лучше немедленно покинуть наш гостеприимный кров и больше никогда не возвращаться. А мы забудем сказки, что ты была так добра нам прочесть, – в голосе советника послышалась неприкрытая угроза.

– Теперь Постирий, – продолжила Ольга, не обратив внимания на говорливого котяру, приходящегося по злому року судьбы настоящим отцом нашему принцу. Не приведи Всевидящий, сын пойдёт в папашу!

Наверху опять кашлянули. Этот Постиранный, или как его там, особой разговорчивостью, видимо, не отличался. Вот уж точно, самый цвет колдовства. Мерзости, зла и похоти.

Ольга достала из кармана круглый кулон на золотой цепочке и щёлкнула крышкой. Отблеск алых пятен заиграл, заискрился на стенах. Север вскинул морду, не сводя с украшения внимательных янтарных глаз. Верхняя губа обнажила зубы, тихое горловое рычание отозвалось эхом грозы.

– Откуда у тебя серифолит? – прошипел любитель мальчиков.

Ольга повертела в пальцах игрушку. Алые пятна замелькали по черным стенам, заворожив чарующей смертельной круговертью. Серифолит – идеальное орудие убийства. Внутри кулона заточен демон тихой смерти. От него не защититься и не убежать. Никому. Лишь обладание таким же артефактом гарантировало безопасность владельца от смерти во сне. Алый цвет камня кричал, вопил о том, что демон получил свою жертву. За эту вещицу колдуны готовы отдать всё свое состояние. И душу. В седые времена дюжина кулонов была найдена в заброшенном древнем храме. Вымер целый город, пока разобрались, кто же является виновником тысяч «естественных» смертей. На сегодняшний день в Славнополье есть только три владельца демона сонной смерти. Король, князь вампиров, и глава совета колдунов. О королевской сокровищнице сразу можно забыть. Князь древних… Сунуться к древнейшему вампиру мог только отчаянный и больной на всю голову идиот. Оставался главный колдун. Смертельная безделица давно служила причиной раздора между жрецами и Советом. Меня осенило. Месяц назад все храмы били в колокола, вознося поминальные молитвы по верховному жрецу Эофанусу. Сыр-бор был на всё королевство. Жрецы вполне резонно и заслуженно подозревали в смерти верховного жреца злодеев-колдунов, но черные предъявили свой серифолит, который, судя по тусклому цвету камня, мирно посапывал уже многие годы. Следствие было закрыто, и жрецы с колдунами вернулись к своей обычной тихой возне в песочнице. Значит… «Это был амулет Князя», – прозвучал голос вампирши в моих раскалившихся от попыток свести воедино события мозгах. Я невольно восхитилась интриганами-вампирами. Не влезая в открытое противостояние, они ловко дёргали за ниточки, направляя и руководя сильными мира сего. Получив в свои руки надёжные кровавые вожжи.