Татьяна Скороходова - О волшебной любви (3 бестселлера)

– А почему отец должен отказать любимой дочери в скромной просьбе?

Ёжики мои… Дочь самого Князя Древних. Хотя, в нашей беде это могло быть огромным подспорьем. При виде высокородных я не теряла сознания от почтения и благоговения. Задница аристократа, коих мне доводилось лечить, ничем не отличалась от задницы разбойника или торговца.

– А если ваша афера выплывет наружу? Вам тоже мало не покажется!

– Не выплывет. На жрецов тоже управа найдётся, так что вряд ли кто захочет ворошить осиное гнездо.

Естественно, чего я глупые вопросы задаю… Если им сама королева расписки пишет, то, наверное, и опасаться августейшего гнева не следует. Самым секретным секретом Славнополья являлся секрет, что его величество Велемир III томится под изящным каблучком супруги. Я обдумала Ольгин ответ, задумчиво откусила кисло-сладкий кусочек персика, и продолжила допрос:

– А что у вас с ученичеством твориться? Как вы умудряетесь не сожрать друг друга? – я уставилась на Вейра.

– Много будешь знать, долго жить прикажешь, – процедил он.

– Напугал! И так одной ногой в могиле!

Он отвернулся и принялся разглядывать гобелен, на котором был запечатлён колдун и красный дракон. Дракон мёртвый, колдун живой, гордый и целый. Не погрызенный, не надкусанный и даже не обожжённый, в нарядной алой мантии, как на приём к королю.

Я, так и не дождавшись ответа, обернулась к Ольге:

– Если мы собираемся ехать вместе, у нас не должно быть никаких секретов друг от друга! Может, вы так и привыкли, а я – нет! И нечего тут на меня … грудь вздымать!

Ольга и Вейр переглянулись. Эти двое без слов понимали друг друга.

– Хорошо, расскажу я, – вампирша поднялась и закружила по комнате, ероша белоснежные волосы.

– Колдуны берут на обучение детей с силой, есть жёсткие правила отбора, но иногда все же случаются накладки. Как с Вейром. Далее, по окончании обучения – поединок. Старший, если победит, получает силу и годы жизни. Если победит ученик, он получает место в круге, но силу учителя – нет.

– Почему?

– У него будут свои ученики. Устав дозволяет не больше двух адептов за всю жизнь, да и то, если учитель будет входить в Круг, – отрезала Ольга. – Остальные, кто не претендуют на место в Круге, в выпускной бойне не участвуют. Они заканчивают обучение и занимаются обычной практикой.

– Но, – я всё ещё ничего не понимала, – только самоубийца может пойти в ученики, как овца на заклание…

– У большинства просто нет выбора. Есть сыновья с силой, но без наследства, которых просто покупают у родителей, как скот. Есть те, кого подбирают на улицах и до того морочат голову, что от оказанной чести и миски с горячей кашей дети готовы на всё. А дальше – трава не расти. Люди почему-то думают, что пятнадцать-двадцать лет обучения – это очень долгий срок, – её глаза затуманились, словно она вспомнила нечто, что лежало камнем на сердце. – Те же, кто рискует добровольно, жаждут силы, денег и власти. Всё просто.

– А ты? – я уставилась на Вейра.

Он бросил на меня хмурый взгляд и отвернулся.

Я задумалась. Почему Вейр не убил Алого, когда тот подло напал, не дожидаясь официального поединка? Ведь, если я правильно поняла, у него был шанс победить? Место в круге, не хухры-мухры. Неужто пожалел? Я по-новому посмотрела на Вейра. И засомневалась. Да нет, меня вон как приложил, до сих пор челюсть побаливает. Так и лучился добротой, мерзавец, но я, кажется, отвлеклась.

Если подвести итог, в Круг колдунов можно попасть, только победив другого члена Круга в смертельном поединке. Бросить вызов может любой. Это и спасает Круг от постепенного вырождения. Кровавый отбор. Что может помешать учителю забрать силу тайком? Выловить талантливого, сильного мальчишку и втихую сожрать всю его молодость и магию?

«Если колдун хапнет много, он в один миг потеряет всё, что имел. Поэтому он трижды подумает, прежде чем решиться на обряд передачи силы. Ты знаешь о самовозгораниях?» – ответила Ольга.

Знаю. Такой конец грозил любому, обладающему силой и сверхжадностью. Меру надо знать – золотое правило и вед, и жрецов, и колдунской братии. Говорят, риск – дело благородное, но в этих каннибальских обычаях я ничегошеньки благородного не видела. Побеждать можно не только при помощи силы и знаний. Обычная хитрость и подлость сводит на нет любые ухищрения, кодексы и правила, поэтому, если быть честной сама с собой, шанс у учеников был. Тогда почему колдуны не забрали в свои руки всю власть в королевстве? Поломав голову, пришла к выводу, что не они одни на Земле-Матушке нашей воздух портят. Есть ещё жрецы, эльфы, да те же вампиры, у которых имелись свои сильные стороны. «А то!» – передразнила меня Ольга. Более-менее уяснив для себя колдунскую незатейливую жизнь паучков в банке, я задала давно мучивший меня вопрос:

– Может, знаешь, почему заболела одна я?

Она замерла посреди комнаты, обернулась и уставилась на меня разноцветными глазами:

– Ложка дёгтя портит весь мёд. А от ложки мёда дёгтю ничего не будет. Как пример – у жрецов один крошечный грех перевешивает все добрые дела. Так и у вас. Я категорически не согласна, что тьма – плохо, а свет – хорошо. Нет абсолютно чёрного и белого, так называемые добрые дела тоже могут идти во вред. Тьма – не зло, а всего лишь сон дня. Твой волк – зло? Для овцы и крестьянина – зло в чистом виде. Для леса и даже для овец – средство выживания. Благодаря волку не вымирает и не вырождается род травоядных. Или другой пример. Что хуже – жрец, желающий якобы только добра и поэтому насильственно сгоняющий в храмы народ? Жрец, выжигающий огнём капища древних богов вместе с верящими в них людей? Ради спасения и добра, как они утверждают! Тот самый добрейший жрец, уничтожающий калёным железом и мечом саму память о древних и насилующий душу верующего – добро? Да? А твой Север, зарезавший больную олениху в королевском лесу – зло? Что скажешь, веда? – Ольга говорила ровно, тихо, но в её голосе звучали такие боль и гнев, что я растерялась. Не знаю, сколько ей лет, но, видно, глубокая рана давно кровоточит и рвёт душу на части, раз она так близко приняла к сердцу мой вопрос. Какой спокойной и невозмутимой она казалась на совете, и насколько сейчас ей было больно… – Я не могу понять, почему отец, убивший насильника своей дочери, считается преступником и злом. Я не понимаю, почему, занявшись любовью по велению сердца, а не по указке жреца, связавшего меня с нелюбимым, я совершаю грех. Зачем мы клеймим собственную жизнь?!

Север, положив голову на лапы, только прядал ушами каждый раз, когда Ольга называла его имя, не сводя внимательных глаз с вампирши. Вейр молча потягивал вино, так и не повернув головы, и ни разу не вмешавшись в нашу беседу.