Олег Аникиенко - Свергнутые боги

Первый вышел из строя и подошел к столбу. Все столбы были одинаковой высоты, метров по двенадцать.

Выхватив альгиз, первый сконцентрировался и стрельнул «лучом смерти» в трос, удерживающий сверток. Схватив сверток с дымящимся куском троса на лету, он передал его командиру.

«Стремится улучшать полученные навыки, достичь цели оптимальными способами, не всегда считаясь с последствиями», – сделал мысленную пометку в его личном деле командир.

Первый занял свое место в строю, второй сделал шаг к своему столбу.

В несколько прыжков приблизившись к столбу, он подпрыгнул метров на шесть и, понимая, что допрыгнуть сил не хватит, схватился ладонями за столб и легко влез на его вершину. Оторвав сверток, он спрыгнул на землю и отнес сверток командиру.

«Ловок, подвижен. Больше доверяет моторным рефлексам своего тела, чем подручным предметам», – охарактеризовал второго командир.

Третий, подойдя к столбу, выдернул его, потом положил его на землю, не спеша подошел к лежащему на земле свертку, оторвал его от веревки и отнес командиру. После чего не сразу встал в строй, а воткнул столб обратно, даже глубже той метровой отметки, на которую он был закопан.

«Полагается на свою силу и может надорваться в достижении цели, но не отступит. Чистоплотен».

Четвертым был он – Стольник.

Выйдя из строя, Харитон подобрал валяющийся на земле камешек и резким броском срезал веревку, привязывающую сверток. Аккуратно поймав сверток, Стольник отнес его командиру.

«Практичен. Минимизирует затраты энергии при достижении цели, что не влияет на эффективность достижения результата».

Пятому, пожалуй, было сложнее всех, ведь самые очевидные методы оказались уже использованы. Выйдя из строя, он посмотрел на сверток, висящий на последнем – пятом столбе. Все внимательно смотрели на него, ожидая действия. Казалось, пятый растерялся, раз он так долго смотрит на сверток, не предпринимая никаких действий, но неожиданно веревка задымилась. Через мгновение свиток упал ему в руки.

Отнеся сверток командиру, он невозмутимо встал в строй.

«Полагается больше на врожденные способности, чем на приобретенные навыки. Большой психический потенциал», – дал последнюю характеристику командир и окинул строй взглядом.

– Теперь, собратья, вы можете отдыхать. Завтра состоится отъезд из лагеря, после которого каждый из вас направится к своему координатору. Успешного вам служения общему делу и легкого нам всем пути к Свободному Солнцу. У Ра!

После командир, не оглядываясь, направился к одному из бараков, а воины разбрелись по лагерю.

Стольник сел на поваленный ствол сосны на краю поляны, где был разбит лагерь, и снова ушел в обдумывание вчерашнего сна.

Холод выскочил из леса и пополз по ногам, затем взобрался на спину, вызывая мурашки. Волосы на затылке стали дыбом. Под ребра кольнуло.

Стольник вскочил на ноги и замер. Он уже достаточно хорошо мог воспринимать свои предчувствия. Сейчас организм сигнализировал о смертельной опасности. Опасности со всех сторон одновременно.

В висках застучала кровь, мышцы напряглись. Рука непроизвольно потянулась за спину к новому, но успокаивающему своей продуманной силой оружию.

«Не владея ситуацией и в одиночку, бой принимает не смельчак, а безрассудный дурак», – успел вспомнить фразу командира Стольник, когда ноги сами понесли его к бараку.

По дороге он увидел Пятого, напряженно всматривающегося в лес.

– Быстро за мной, – выдохнул Стольник, не ожидая вопросов и не собираясь давать ответы.

Чувство самосохранения, похоже, было хорошо развито у Пятого, и он бросился за ним.

Боковым зрением Стольник успел заметить, что от деревьев отделились знакомые тени, которые метнулись к бараку.

В коридоре барака их, словно двоих щенков, схватили за горло и, подняв, прижали к стенке.

– Сейчас отпускаю, вы быстро и молча следуете за мной, – прошипел командир и поставил их на ноги.

Командир побежал через барак к противоположному выходу. Воины, не раздумывая, устремились за ним.

– Воину нельзя стремиться к смерти – это слабость. Но и нельзя ее избегать. Смерть боится только смелых и уважает сильных. Если она пришла за тобой, смело бросайся ей в объятия, только тогда она либо примет тебя, поскольку пришел твой час, либо убежит, поскольку ты сильней, – звучал голос командира в голове Стольника.

– Кодекс самурая? – послышался вопрос Пятого.

– Наш «Кодекс воина», – пояснил командир и с разбега двумя ногами выбил дверь и поехал на ней по земле, словно тот парень в телевизоре, который скользил на доске по волнам.

Бег по коридору занял меньше секунды, но эти внутренние диалоги успели прозвучать неспешно и глубокомысленно.

«Похоже, время – относительная координата пространства и имеет свойство как растягиваться, так и сжиматься», – подумал Стольник. Выскочив из барака, он увидел, как командир одним махом снес альгизом голову дезу, а второго раскроил надвое. Тела дезов материализовались из теней и отлетели в сторону.

«Если командир смог поймать тень, значит, и я смогу?» – мелькнула мысль в голове Стольника.

Он еще не успел встать на ноги в своем прыжке, как увидел, что смерть, похоже, действительно раскрыла им всем свои объятия.

Недалеко от входа спина к спине бились Первый и Третий, грудь которого дымилась. Пространство вокруг них было занято размытыми тенями. Сотнями теней. Обугленное тело Второго валялось в стороне.

Рядом сгустилось пространство, и Стольник рассек альгизом это место. Тень ускользнула, словно дуновение ветра, а ему в лицо полетела маленькая шаровая молния.

Рефлекторно рука поднесла альгиз к лицу, и молния, попав в лезвие, напитала батарею в ручке зарядом для выстрела.

Командир отгонял тени, не причиняя им уже такого существенного ущерба, как при своем внезапном появлении. Пятый следовал за ним, тоже довольно ловко вращая альгизом. Стольник устремился за ними, понимая, что командир хочет объединить силы, встав в звезду, чтоб держать круговую оборону.

Рана вытягивала силы из Третьего, его движения становились все менее и менее четкими с каждой долей секунды. В следующий миг, не успев уклониться от атаки одного из дезов, его голова разлетелась, как спелый арбуз, упавший на асфальт. Тело, сделав еще два выпада, повалилось навзничь, не выпуская альгиз из руки.

Синт погиб смертью, достойной викинга, почитавшего его – Тора – как бога, еще до того, как рептилоиды свергли их. Тор всегда был примером воинской доблести, потому что в нем жила непреклонная нетерпимость к несправедливости.

Сознание наполнило раздражение. Рука сжала альгиз в надежде ощутить молот, известный всему миру под названием Мьёльнир. Уйдя в сторону от летящей на него тени и прокатившись на коленях по земле, он рассек тень и почувствовал, как она под воздействием клинка из необычайно плотного сплава материализовалась. Лезвие распороло плоть. Тело деза корчащейся кучей мяса отлетело в сторону.