Диана Джонс - Всплеск внезапной магии

— Таких, как ты, ни одного, — честно сказал Тод. И встревоженно вскинулся: приближался кто-то еще, а Тод боялся, что больше манифестаций просто не выдержит.

Это был просто кентавр — он рысил к ним по лугу, настоящий, заурядный, во плоти. Был он пожилой, по большей части вороно́й и не в лучшем настроении. Тод решил, что они, наверное, очутились во владениях кентавра и он сейчас прогонит их восвояси. И собрался с силами, изготовясь вести учтивые речи. Но тут кентавр остановился, как вкопанный, сердито присев на задние ноги, и свирепо поглядел свысока на Глэдис.

— Так это ты та женщина? — спросил он. — Да чтоб тебя адской спицей по башке! Я прожил на свете девяносто лет и ни разу не беспокоил богов — и они меня не беспокоили. А теперь их целая орда на мою голову! Мне велено доставить тебя в Ладлин, к царю.

— Да, конечно. Боги — они такие, — покивала Глэдис. — Повидаюсь и с царем, и еще кое с кем по дороге.

— Ничего не знаю про кое-кого! — рявкнул кентавр. — Мне велено — к царю, и все тут!

— Этот кое-кто сам объявится, — пообещала Глэдис. — С пути сворачивать не придется.

— Ох уж эти женщины! — проворчал кентавр. — Можешь забраться мне на спину? Мне велено — срочно, а до Ладлина скакать и скакать, чтоб меня приподняло да шлепнуло!

Тод хотя и не без труда, но все же водрузил Глэдис на кентавра. Кентавр стоял смирно, однако пальцем не пошевелил, чтобы помочь, что, по мнению Тода, было крайне невежливо с его стороны.

Когда Тод поднял расчирикавшегося Джимбо и попытался дать его Глэдис в руки, кентавр раздраженно шарахнулся:

— Эту тварь я не повезу!

— Повезешь как миленький, — заявила Глэдис, — иначе не повезешь меня. А мы же знаем, что тогда скажут боги, правда?

Кентавр воздел кулаки в воздух — возможно, даже грозил богам, — однако смолчал и позволил Тоду усадить эфирного лемура на стеклярусные колени Глэдис.

— Ну пока, Тод, — сказала она. — Наверняка еще увидимся, но мне намекнули, что у тебя куча неотложных дел. Рада была познакомиться, солнышко.

— И я, — ответил Тод. И помахал вслед кентавру, который пустился в натужный галоп и понес Глэдис по полю.

Без нее Тоду стало ужасно одиноко, какой бы она ни была чудачкой. Он побрел в противоположную сторону, ломая себе голову, с какого перепугу именно ему поручено исполнять эту часть божественного плана. Никакого кентавра ему, очевидно, не выделили, и он даже не знал, в какой части Пентархии очутился. Похоже, предполагалось, что он угонит очередную машину. И хорошо бы, чтобы в бардачке у нее лежала карта.

Луг был большой, но в конце концов Тод его пересек и уперся в живую изгородь, в которой были ворота, а за ними — проселок с глубокими колеями. Тод вышел на дорогу и остановился посередине; ему отчаянно хотелось выяснить, где он, да только как тут выяснишь? Никаких ориентиров не было и в помине, хотя, высматривая их, Тод обнаружил — только сейчас, — что здесь весна. «Опять весна — или еще весна? — мрачно подумал он. — Сколько меня не было — год? Неделю? Два года?» Если уж боги покидают тебя, то, судя по всему, обрубают все концы. Тод был рад вернуться в Пентархию, однако это не мешало ему чувствовать себя одиноким и притесняемым, как в Иномирье. И ничего ему не оставалось, кроме как двинуться по проселку, уповая на то, что подвернется попутная машина или телега.

По солнцу Тод определил, что если свернет направо, это скорее поведет его в южном направлении, чем налево, и пошел направо, поскольку так казалось правильнее. Едва он прошел несколько шагов, как позади — о радость! — послышался гул приближающейся машины. Тод обернулся. Это была большая старая машина, идеально ухоженная, и она неспешно катилась себе по проселку с опущенным верхом. Помимо всего прочего, это, похоже, была еще и «делмо-мендаччи», точь-в-точь как драгоценная, обожаемая красавица Тода. И даже того же нежно-зеленого цвета. «Все-таки боги не оставили меня!» — подумал Тод, ступил на середину дороги и замахал руками.

Машина мягко притормозила и остановилась в нескольких шагах от Тода между грядами кустов на обочине, зеленевшими свежей листвой и пронизанными кружевом купыря. И — о чудо! Это оказалась не какая-нибудь старая «делмо-мендаччи», а собственная машина Тода! Драгоценная «делмо», которую он оставил под чехлом в гараже отцовского замка, строго-настрого запретив и пальцем ее трогать — всем на свете запретив! — пока он не вернется со службы в Арте.

А за рулем был механик Тода Симик.

«Вот уж не оставили так не оставили!» — подумал Тод. Он оглянуться не успел, как уже оперся обеими руками на лоснящийся квадратный капот «делмо», перегнувшись через сверкающего орла, и мрачно уставился на Симика. А Симик — на него. Тод видел, как в голове у того промелькнула мысль, что можно взять и тронуться дальше, нажать сцепление и переехать Тода, — какой кошмар, ваша светлость, я в ужасе, страшное несчастье, никак не ожидал, не узнал молодого хозяина, думал, он в Арте, размазал его по дороге, кровавые ошметки…

— Даже и не думай! — процедил Тод.

Симик и так уже с сожалением отказался от этой затеи. Открыл дверь, выпрыгнул — и одним плавным движением превратился в велеречивого придворного.

— Ах, сир, какой сюрприз! Вы, наверное, удивились, что́ это я делаю, сир, но на самом-то деле — мы с вами оба понимаем, сир, — что если двигатель простаивает, он ужасно портится, вот я и взял на себя смелость, сир, регулярно выгуливать вашу машину, ну, как собачку, сир, чтобы обеспечить ей должный уход, для вас же старался, сир…

— Чепуха, — отчеканил Тод. — Бред сивой кобылы. Особенно насчет для меня же старался.

А когда Симик тут же придумал другую уважительную причину и открыл рот, чтобы ее изложить, Тод сказал:

— Не желаю слушать, что ты мне еще наврешь. Я знаю, что совесть у тебя кривая, как задняя нога кентавра, а ты знаешь, что я тебе плачу только за то, что ты гений. Ты просто ездишь на моей машине на петушиные бои или девчонок клеить, да мало ли, а у самого, насколько мне известно, две отличные машины…

— Продал, сир, — печально вставил Симик.

— Беда-беда, — сказал Тод. — Надеюсь, с большими убытками, да только вряд ли, знаю я тебя. Далеко до Архрестского замка?

— Миль двадцать, — робко признался Симик.

Все цифры, в которых признавался Симик, надо было автоматически корректировать. «Самое большее пятнадцать», — подумал Тод. А следовательно, эта непримечательная, но удобная дорога — та самая, по которой он бессчетное множество раз пролетал на этой самой «делмо». Хорошо. Они в центральном Фриньене.

— Сколько у тебя денег при себе?