Дмитрий Емец - Свиток желаний

– Опять двадцать пять! Пристала со своими очками! Нужны очки – застрели окулиста. Ограбь оптику! – раздраженно сказал Хаврон.

– Не в том дело. Ты сказал, что она сдернула очки. Так?

– Что он там помнит, козявка эта? – встряла Зозо. – Да, нянька все время в темных очках ходила. Даже вечером. Она говорила матери, что у нее редкое заболевание хрусталиков.

– Да уж, да уж… Знаю я таких! Профессиональная болезнь снайперов… Ничего не видят, ничего не слышат – а потом бабах: сочиняй загробную речь, – проворчал Хаврон.

Зозо дотронулась до его руки.

– Эдя, не нервничай! Ты всегда нервничаешь, когда об этом говоришь!

Хаврон швырнул карты на одеяло.

– Кто нервничает? Я? Я не нервничаю, я психую! А ты как хотела? Мне раз в месяц обязательно снится, как эта старуха смотрит на меня, сорвав очки. И знаешь что: зрачков-то у нее не было, тю-тю… Тогда-то я не мог матери объяснить, только плакал и понимал, что что-то не так. А теперь понял: НЕ БЫЛО ЗРАЧКОВ! Совершенно!

Даф быстро коснулась руки Хаврона.

– Зато были две семиугольные красные искры… Так? И они медленно вращались, как зубчатые колеса. Приковывали к себе. Ты не мог отвести взгляд. Ты ощущал себя так, как если бы это были ножи мясорубки, которые пытаются затянуть тебя внутрь. Твое сознание дробилось. Было мерзко и скверно. Тебя словно рассекли на сотни людей, каждый из которых был тебе ужасно неприятен, – подсказывая, произнесла она.

Эдя провел рукой по лицу.

– Откуда ты знаешь, как все было? – с беспокойством спросил он.

– Откуда надо – оттуда знаю, – уклончиво сказала Даф. Она нервничала, как молодой сапер, который разгреб вспаханную землю и увидел первую в своей жизни настоящую мину. – Слушай, а эта ведьма ничего тебе не говорила? Ничего не внушала? Ну вспомни, а! Ты должен вспомнить.

– Да ничего я не помню: говорила – не говорила! Стоит мне об этом подумать, голова взрывается! – огрызнулся Хаврон. – И вообще, что за допрос без повестки? Поселилась у нас: лежи – болей! Будешь приставать, я тебе банки поставлю. Трехлитровые.

– Нетушки! Не надо банок! Меня и так шарфом чуть не задушили! – отказалась Даф, отгораживаясь от Хаврона хмурым Депресняком.

Шея Даф была обмотана шарфом. Более чем странный наряд для июльской жары. Но Эдя был уверен, что лучшего лекарства от ангины в природе не существует. К тому же, в отличие от аспирина, шарф по определению был многоразового использования и за него не надо было платить, как за всякие фервексы. Это корыстный и многоопытный Хаврон тоже принял во внимание.

«Ага… – соображала Даф. – Что-то проясняется. Значится так: это семейство сталкивалось с потусторонними существами еще до рождения Мефодия. Скорее всего странная старуха была полуночная ведьма из оживленных мраком мертвецов. У них патологическая ненависть к птицам и непереносимость света. Осталось понять, что нужно было полуночной ведьме от маленького Эди двадцать пять летназад. Магических способностей у Хаврона нет и не было. Кровь полуночные ведьмы не пьют. Биовампиризм? Более вероятно, но тоже не катит. Тут что-то другое».

Тем временем Зозо отправилась на кухню и грустно вернулась, держа в одной руке заварной чайник, а в другой его блестящую крышку.

– Все плохо. В холодильнике только дурно пахнущий маргарин. Кто-нибудь хочет чай второго созыва на седьмой лени? – спросила она.

– Что, и нормальной заварки уже нет? Куда катится человечество? – фальшиво простонал Хаврон, знавший обо всем еще с утра.

Ему потребовалась всего минута, чтобы восстановить душевное равновесие и полностью выкинуть из головы все скверные мысли. Наверно, потому, что душа у него была простая и устойчивая к нравственным бурям. Эйдос прочно сидел в седле.

– А ты ее покупал? Ты вообще когда-нибудь что-нибудь в магазине покупаешь? – возмутилась Зозо.

– Нет. У меня кошелек не поднимается покупать то, что я могу даром иметь на работе, – возразил Эдя.

– Тогда приноси домой, раз у тебя там, как в Греции, все есть! – накинулась на него Зозо.

– Ну уж нет. Таскать продукты домой мне не позволяют две вещи: совесть и шеф-повар. С совестью я еще как-нибудь справлюсь, а вот вторая ухитряется совать свой нос во все дыры, несмотря на то, что весит под два центнера с гектара.

Зозо поставила заварной чайник и озабоченно посмотрела на телефон.

– Что-то Мефодий давно не звонил! – сказала она.

– Ерунда! Парню тринадцать лет! В этом возрасте уже не держатся за мамину юбку. Да я в его годы… – начал Хаврон.

– …боялся спать без света! – перебила его сестра.

Эдя тревожно оглянулся на Даф.

– Вранье! Наглое вранье! – заявил он. – Когда мне было тринадцать, я играл в шашки в детской комнате милиции. Это был единственный способ не допустить меня до серьезных преступлений!.. А как любили меня девушки! Они выстраивались в очередь, чтобы взять мой телефон.

– Остынь! Кому был нужен твой телефон? Разве что ты отдавал его вместе с аппаратом и всеми проводами… – отбрила его Зозо.

– Ты просто не помнишь. У тебя тогда была своя жизнь. Все эти прыщавые юноши, которые корчили из себя крутых и курили на лестнице! – обидчиво возразил Хаврон.

Зозо отмахнулась от него, как от мухи.

– Ладно, забыли… Может, Мефодий влюбился в кого-нибудь, а? Как-то у меня на душе неспокойно, – пожаловалась она.

– Почему сразу влюбился? Ни в кого он не влюблялся! Кому он нужен? – сказала Даф, быстро взглянув на свои бронзовые крылья.

Зозо замолчала и посмотрела на Даф с большим интересом. Прочитав ее мысли, Дафна вновь вспомнила пророчество Отставной Феи, и ей стало тревожно.

Ну уж нет! Эй вы там, наверху, зарубите себе на носу! Я не хочу влюбляться в Мефодия Буслаева, и пусть те, кто соединяет судьбы бессмертных и смертных, это учтут! Эй, вы слышите? Это говорю я, Даф, светлый страж с темными перьями!

Бам-бам!

В дверь кто-то энергично забарабанил, прервав мирное течение разговора.

– Я сейчас, только вспомню, где пулемет, – сказал Хаврон, неохотно вставая.

Выглянув в глазок, он узрел на площадке своих исконных врагов: костистую даму с кавалергардскими усами и колоритной фамилией Полутонник и ее тщедушного супруга. Эдя не был экстрасенсом, но, поразмыслив, пришел к выводу, что визит червонной дамы и ушибленного жизнью валета не сулит ничего хорошего.

– О нет! – простонал Хаврон. – Только не эти! Мое хрупкое здоровье этого не выдержит!

Как известно из трудов по зоологии, соседи, обитающие в естественной среде среднестатистического московского дома, бывают двух видов. Соседи горизонтальные – по площадке, и соседи вертикальные – то есть те, что живут сверху и снизу. Соседи по площадке, как правило, с вами в хороших отношениях, ибо ваши норки близко и ссориться опасно. Соседи же сверху и снизу ваши враги по определению. Эдя и Зозо жили на верхнем этаже, выше была только телевизионная антенна, с которой поссориться сложно, хотя порой удавалось. Полутонники, обитавшие этажом ниже, были именно вертикальными соседями, и этим все сказано.