Дмитрий Емец - Свиток желаний

Раиса Полутонник была кем-то в обществе потребителей. Она защищала старушек от шуршания пакетиков с чипсами, просроченного йогурта и острой фольги в сигаретных пачках. Ее супруг с полутора образованиями – переучившийся экономист и недоучившийся политолог – вел существование кухонного мыслителя. В свободное от мышления время он, ради хлеба насущного, вел в Интернете сайт с возможностью он-лайн заказа кормов для крыс и хомяков.

В природе существовал еще один Полутонник – четырнадцатилетний Кирюша, однако в данный стратегический момент, ввиду вероятности боевых действий, Кирюша был в эвакуации. «Он у нас такой талантливый! А воображение какое! Недавно так нарисовал висельника, что бабушке стало плохо!» – говорили про Кирюшу восхищенные родители.

Ссора между Эдей и Зозо с одной стороны и Полутонниками с другой имела характер затяжной. Причин было две. Первая – громкий смех Зозо, когда она говорила по телефону, и ее привычка затапливать соседей снизу. Причем обе радости обычно случались одновременно, так как Зозо в телефонном экстазе включала оба крана. Вторая – утренние и вечерние вопли Эди Хаврона, который где-то вычитал, что для развития легких ежедневно нужно издавать по два громких вопля, каждый продолжительностью секунд по десять. Эдя вообще читал много всякой ерунды, и в основном в голове у него ничего не задерживалось. Зато если что-то ему втемяшивалось, то втемяшивалось насовсем. Как, например, эти прочищающие вопли.

Как только Зозо слишком громко включала музыку или Хаврон слишком громко издавал свой утренний вопль, Полутонники начинали бушевать и колотить чем попало по батареям и газовой трубе.

– Блин, я опять их подтопила… А мы им еще за прошлый раз деньги не отдали! Что будем делать? – деловито спросила Зозо, сообразив, кто за дверью.

– Отсидимся! Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! – решил Эдя, издавая свой коронный победительный вопль.

Полутонники были парочкой на редкость склочной. С ними прибегать к рукоприкладству было опасно. К тому же, по сведениям, добытыми Эдей, они охранялись красной книжечкой первого мужа мадам Полутонник, который любил жену тем больше, чем яснее понимал, от какого счастья ему довелось улепетнуть.

Полутонники стали произносить укоризненные слова, убеждая Хаврона открыть и выдать им на суд и расправу притаившуюся Зозо. Эдя сидел тихо и лишь изредка подавал голос:

– Стыдно, мужчина, старых людей обижать! Ась? Не одетая я! Кто стучится в дверь моя? Видышь, дома нет никто?

– Как это никого? А кто со мной разговаривает? – возмущался Полутонник.

– Тебя глючит. Перезагрузи извилины, чувак! – заявлял Хаврон.

– Не смейте мне тыкать! Со мной шутки плохи! Я читаю все книжки по боевым искусствам! – пищал любитель хомячков.

– Да? А я их пишу! – заявлял Хаврон.

Исчерпав все аргументы, Полутонник замолк, не зная, что сказать.

– Что, словесная нефтескважина иссякла? – съехидничал Эдя.

Это был уже перебор. Раиса Полутонник вспыхнула и дала несчастному подкаблучнику команду на штурм. Полутонник разогнался, надул щеки, вытаращил глаза и, выставив плечо, понесся к двери. Однако в самый последний момент остановился, потрогал дверь пальцем и вышибать ее отказался.

– Ушибусь я! – сказал Полутонник жалобно.

– Иди домой! Все равно от тебя никакого толку! – рявкнула его супруга.

Ее задавленный матриархатом муженек торопливо удалился, пообещав заклеймить Эдю позором на форуме любителей хомячков.

– Топай-топай! Привет морским свинкам! – пустил ему вслед Хаврон.

– Зарубите себе на носу, психи чертовы: мы этого так не оставим! Власти будут знать все, включая сожженный потолок! – крикнула Полутонник.

– Чего-чего? Кому это мы сожгли потолок? Маразм крепчал, сосуды гнулись, и крыша съехавши была! – удивленно подал голос Эдя.

Он решил, что это слишком сильно даже для их семейки.

– Нам! – отвечала Раиса. – Сегодня днем! В большой комнате у нас большое обугленное пятно на штукатурке! Идеально круглой формы! Вам придется дать за него ответ! Мы вас научим взрывчатку дома хранить!

– Какую взрывчатку? – изумился Хаврон.

– Уж я знаю какую! – язвительно отвечала Раиса Полутонник и, напоследок тряхнув дверь, удалилась вслед за мужем.

Пожимая плечами, Эдя вернулся в комнату.

– Вы слышали? У этих психов что ни день, то новая паранойя! То им, видите ли, не нравится мой утренний вопль, то бедная Зозо устроила им дождик! А сегодня у них потолок обуглился! Нет, если человек моральный урод, то это надолго.

– Пятно на потолке? Это, похоже, телепортация! – пробормотала Даф.

Лично она видела только одно объяснение происходящему: кто-то из владевших высшей магией побывал у них в квартире. Причем магия эта была так сильна, что какая-то часть обычного золотого обруча телепортации отпечаталась на штукатурке нижней квартиры.

Теперь оставалось понять, кто это был и, главное, зачем он приходил.

– Знаешь, а я вспомнил, что она мне говорила. Само как-то всплыло, – вдруг заявил Хаврон, подходя к Даф.

– Кто?

– Та нянька… Она сказала: «Твоя кровь – моя кровь. Твоя воля – моя воля. Жди, пока тебя позовет черный лебедь!»

Улита с хрустом потянулась, распрямляя руки. Куда исчезла ее вампирья ухмылка и пожирающие глазницы, приводившие в ужас бедных могильщиков? Теперь это была просто добродушная молодая дамочка, проголодавшаяся и готовая слопать даже позавчерашний суп, простоявший в холодильнике и подернутый пленкой застывшего жира.

– Мамай! Остановишься у первого же ресторана! Катоша в пролете. После недавней физкультуры девочке нужны только покой и много-много углеводов, напиханных в какой-нибудь большой пирог, – велела она хану. – Мефодий, ты со мной?

– Не-а, я поеду домой, – сказал Мефодий.

Улита окинула его критическим взглядом.

– После того, как твоим лицом разравнивали асфальт? Самое время пообщаться с родственниками и рассказать, что у тебя все хорошо. Ну-ну… Дай хоть поколдую, что ли…

Ведьма подняла ладони к лицу Мефодия и задержала их там на несколько секунд. Мефодий ощутил покалывание. Боль утихла. Буслаев пошевелил разбитыми губами и обнаружил, что делает это гораздо свободнее, чем пару минут назад.

– Вот так-то лучше, – одобрительно сказала Улита. – На конкурс красоты тебя, конечно, не возьмут. Зато теперь ты похож на вполне добропорядочного школьника, который после школы всего-то раза четыре упал с качелей. Не более того… Так ты не передумал? Идешь со мной ужинать?

– Нет. Мне нужно отдохнуть и навестить родителей, – отказался Мефодий.

Он думал о Ирке и Даф. О Даф и Ирке. Последовательность этих двух мыслей была самой неопределенной.