Энтони Рейнольдс - Странствующий рыцарь [неофициальный перевод]

Еще больше заостренных кольев было воткнуто в землю вокруг священной рощи на северо-западном склоне холма, за ними стояли сотни лучников, прикрываемые большими отрядами ратников.

Лучникам было приказано стрелять непрерывно, пока враг не подойдет на расстояние ста шагов. После этого лучники должны были отступить выше на склоны Трона Адалинды, позволив ратникам выйти вперед и удерживать позицию. Здесь стояли бойцы Гарамона, здесь они должны были встретить врага.

Полдюжины рыцарей — все вассалы отца Калара — благородно вызвались сражаться пешими, возглавляя крестьян. Они знали, что удержать оборону является задачей первостепенной важности. Если боевые порядки ратников будут прорваны, и зверолюды осквернят священную часовню, это станет пятном на чести их сюзерена, ибо защищать это святое место было обязанностью лорда Гарамона.

Присутствие рыцарей в боевых порядках ратников давало Калару больше уверенности, что простолюдины удержат оборону.

В частоколе по обе стороны от часовни были оставлены промежутки, через которые рыцари могли атаковать противника в конном строю, если зверолюды сумеют подойти близко сквозь ураган стрел. Многие рыцари были уверены, что недисциплинированные толпы диких тварей не смогут атаковать под тучами стрел, которые обрушатся на них. Но барон Монкадас не разделял такой уверенности. На самом деле многие знатные дворяне на военном совете прошлым вечером долго спорили с бароном, требуя разрешить их рыцарям выехать из лагеря и атаковать противника в конном строю на полях вокруг холма.

Их слишком удручала мысль о том, что им предстоит прятаться за укрытиями, предоставив сражаться крестьянам. Какая же в этом честь, говорили они.

Монкадас немедленно отверг их предложение — слишком быстро, по мнению Калара. Но молодой рыцарь не стал влезать в спор, предоставив более опытным отстаивать их точку зрения.

К удивлению Калара, Монкадас даже пригласил к обсуждению имперского посланника Дитера Вешлера, спросив его, как имперская армия организует оборону против такого врага. Остальные рыцари заворчали, выражая свое недовольство, но барон Монкадас, сурово посмотрев на них, заставил их замолчать.

— В моей стране воюют так, — начал Дитер. — Мы занимаем высоты батальонами тяжелой пехоты. Наши пушки и мортиры обстреливают противника, а когда он подойдет ближе, огонь открывают шеренги аркебузьеров. Аркебузы стреляют не так далеко, как ваши длинные луки, но на дистанциях до двухсот ярдов их огонь опустошителен. Мы заманиваем противника к нашим самым сильным позициям, которые обороняет главная сила нашей армии — пехота.

Несколько рыцарей при этом не удержались от смеха, услышав о такой глупости соседей. Не обратив на них внимания, Дитер с достоинством продолжал:

— Наши рыцари ожидают в готовности для контратак против вражеской кавалерии, или там, где боевые порядки пехоты начинают не выдерживать. Отряды алебардщиков и копейщиков составляют резерв под командованием старшего капитана, который выдвигает их вперед для закрытия прорывов. Победа наступает, когда атака врага разбивается о ряды нашей пехоты, ибо во всем Старом Свете нет более дисциплинированной армии.

Невысокий капитан встал, гордо выпятив грудь, и углубился в подробности, повествуя о войсках Империи и их тактике. Он приводил цитаты из военных трудов, которых Калар никогда не читал, и говорил о боях, о которых молодой рыцарь никогда не слышал. Наконец Монкадас поблагодарил имперского посланника, который вежливо поклонился в ответ, явно довольный, что ему предоставили возможность рассказать о его родине.

— Наши рыцари, — сказал Монкадас, — это самое сильное наше оружие.

Во всем Старом Свете и за его пределами не найдется лучших рыцарей, все враги Бретонии боятся их, и имеют на это все основания. Если бы в нашем войске было больше рыцарей, мы легко выиграли бы этот бой, ибо ничто не может противостоять нашей атаке. Но как сказала благородная фрейлина Владычицы, нам предстоит столкнуться с бессчетными толпами врагов. Полагаю, если мы выйдем из лагеря и атакуем врага в открытом поле, то будем окружены и перебиты. Наша атака увязнет в массе зверолюдов, и как только мы потеряем наступательный порыв, все наше преимущество будет утрачено.

— Но мы не сможем воспользоваться нашим главным преимуществом, если будем прятаться за частоколом и крестьянами, — возразил Кеган, произнеся последнее слово с особенным отвращением.

— Это так, — ответил Монкадас. — Враг прорвется к Трону Адалинды, и мы нанесем контрудар, атаковав в наиболее угрожаемом пункте. Это не будет тот славный бой, которого многие из вас, господа, желают.

Но не будет вовсе никакой славы, если всех рыцарей перебьют, и будь я проклят, если позволю этому случиться под моим командованием.

В конце военного совета, когда рыцари стали уходить, чтобы начать готовиться к бою и найти время отдохнуть, Калар увидел, что Монкадас тяжело опустился на стул. Барон выглядел очень усталым.

Это потрясло Калара больше, чем все остальное из увиденного и услышанного той ночью. Молодой уже привык считать барона Монкадаса воплощением некоей стихийной силы битвы, несокрушимой и не знающей усталости.

— Хотел бы я, чтобы лорд Гюнтер был с нами сейчас, — при этих словах Калар со стыдом опустил голову. — Я командую рыцарями, и, смею надеяться, не так уж плохо, но я не знаток стратегии. Я люблю сражаться в первых рядах, и предпочел бы поручить стратегические вопросы человеку более ученому. Наверное, Владычица сейчас испытывает нас всех, и мы можем лишь надеяться оправдать Ее ожидания.

— Мне кажется, что ваша стратегия самая верная, барон, — сказал Калар.

— Это хорошо, — Монкадас улыбнулся. — Я никогда в жизни не проигрывал сражений — не собираюсь проигрывать и сейчас.

Палатки в лагере были уже в основном убраны, чтобы подкрепления могли передвигаться по лагерю без помех, и было легче передавать сигналы флагами и знаменами. Было оставлено несколько палаток, соединенных холщовыми навесами, чтобы разместить там раненых, и под ними были расстелены сотни одеял. Воду набирали из источника, питавшего священную рощу у часовни, и небольшие группы крестьян были готовы переносить сюда раненых с поля боя.

Работы хватало для всех крестьян. Безоружные должны были помогать лекарям в лагере, или подносить воинам стрелы, воду и новые копья вместо сломанных. Из остальных организовали легковооруженные отряды, которые должны были поддерживать ратников и добивать раненых врагов ножами и дубинками.

Калар глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Солнце спускалось все ближе к горизонту. В любую минуту могла начаться атака. Даже известие, что святой паладин Реол будет сражаться вместе с ними, не слишком помогало заглушить давящее ощущение страха.