Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Собственно, выделываться господин Дрон и не стал. Оставив судебную борозду сантиметрах в пятнадцати у себя за спиной, он встал в стойку, поднял меч над правым ухом навстречу противнику и замер в ожидании. Это не могло не озадачить его оппонента, рассчитывавшего на конную сшибку. Хм, а ведь и в самом деле, "колдун" атаковать не обязан. Но если даже барон, разогнавшись, и выбьет его копьем из круга, то непременно вылетит и сам. Места для остановки коня просто не остается. Да к тому же это железное чучело может еще и попробовать увернуться от удара. И, если увернется, то что? То-то и оно, что чистый проигрыш.

Нет, можно, конечно, тихонечко подъехать и начать просто и тупо тыкать супостата копьем. Вот только этой толстенной оглоблей, приспособленной для таранного удара с локтя, в ручном режиме особенно-то не потычешь. Рука отсохнет. Да и скорость ударов при этом будет лишь чуть выше, чем нужно, чтобы попасть в черепаху. А этот, по всему видать, вояка бывалый. И не черепаха ни разу.

Трудно сказать, так размышлял барон де Донзи или как-то иначе. Одно можно сказать точно: времени у него на это ушло раз в десять меньше, чем у вас, государи мои, на чтение этих двух абзацев. Затем он тронул коня, подъехал к судебному столбу, легким прыжком соскочил и накинул поводья на столб. Потому вынул из седельной петли некий инструмент, отдаленно напоминающий глефу, хотя точно не ее. В общем, какой-то древний предок алебарды с примерно полутораметровым древком, с обоюдоострым лезвием длинной сантиметров шестьдесят, заостренным крюком в месте крепления лезвия к древку с одной стороны и солидным металлическим шипом — с другой. Вынул и легким, почти танцевальным шагом направился к господину Дрону.

Тот абсолютно синхронно зашагал навстречу. При таком раскладе иметь борозду за спиной — уже не самая лучшая позиция. Сошлись на пару метров, так же синхронно встали.

— Вы рассчитывали, мессир, на длину вашего меча, — донесся из-под лицевой пластины потхельма все такой же спокойный голос де Донзи. — Она вам не поможет. Моя Старушка Марта нисколько не короче. И мы с ней — большие друзья!

Сказал, и молниеносным высверком послал лезвие вперед, метя в глазницу шлема противника.

Мама дорогая! Вот теперь до почтенного депутата стало доходить, чем опоясанный рыцарь, с четырехлетнего возраста не выпускающий оружия из рук, отличается от простых латников, с которыми ему до сих пор приходилось скрещивать клинки. Примерно тем же, чем пилот болида Формулы-1 отличается от автолюбителя, пусть даже и с двадцатилетним стажем.

Сверкающее на солнце лезвие стремительной змеей обвивалось вокруг длинного и ставшего вдруг ужасно неуклюжим меча и било, било, било… В глазницы шлема, в шею, в пах, под мышки, в локтевые и коленные суставы — пытаясь отыскать уязвимые места в его чудо-броне. Лишь она одна спасала Капитана от неминуемой смерти.

Невероятная сила и скорость наносимых бароном ударов потрясали, а его легкие, танцующие перемещения не позволяли даже задуматься о контратаке. Ведь в том месте, куда только еще собирался ударить господин Дрон, его противника уже целую секунду как не было. Очень быстро начала накапливаться усталость. Шестой десяток — он и есть шестой десяток. Где уж тут сравниться с двадцатичетырехлетним рыцарем, находящимся на пике формы! Воздух со всхлипами рвался в легкие, но его все время не хватало.

"Контроль клинка противника, — всплыло вдруг в начинающем паниковать мозге…" Так… не прерывать касания… не пытаться атаковать… просто не давать ему наносить прицельные удары… отклонять клинок от идеальных траекторий, заставлять ошибаться, скользить, мазать…

Это оказалось невероятно трудно! Примерно так же, как отклонить от избранной траектории несущийся по рельсам трамвай. Но, если перехватиться меч за рикассо и укоротить хват… Что-то начало получаться. Колющие удары де Донзи постепенно теряли былую точность, уже не потрясая Капитана до самого основания, а чаще соскальзывая по рациональной кривизне доспехов.

Более того, укоротив хват, господин Дрон перешел со средней — на ближнюю дистанцию боя. Как выяснилось, значительно менее удобную для Старушки Марты. И все же, перелома в сражении не произошло. Барон был сильнее, быстрее, выносливее. Похоже, поняв, что "колдовские" доспехи ему не пробить, он пока просто играл с Капитаном в удары, финты, переводы, защиты. Сам же тем временем — подняв лицевую пластину шлема, ибо опасаться было совершенно нечего, а весенний ветерок приятно холодил лицо — размышлял о дальнейшей стратегии боя. Впрочем, размышлял недолго.

Вот, обведя клинок господина Дрона, барон вновь нанес сокрушительный — как в начале боя — колющий удар в капитанский шлем. И, тут же сделав длинный стелющийся шаг назад, крюком подцепил опорную ногу противника. Рывок! Все произошло так быстро, что господин Дрон не успел ни сгруппироваться, ни как-то подготовиться к падению. Он просто и незатейливо грохнулся на спину всеми ста тридцатью килограммами своего немолодого организма и двенадцатью килограммами доспехов. Меч, выскользнув из латных перчаток, отлетел далеко в сторону.

"Конец!" — пронеслось в мозгу, а тело само, на автомате увернулось от вонзившейся рядом в песок Старушки Марты. "Песок?!" — рука в латной перчатке загребла полную горсть и метнула прямо в лицо замахнувшегося для нанесения следующего удара де Донзи. Его запоздалая попытка прикрыть рукой лицо показала, что маневр удался. Отскочив на шаг, барон судорожно пытался проморгаться и протереть глаза. Сделать это рукой в кальчужной перчатке — не самая тривиальная из задач!

В то же мгновение господин Дрон провел один из тех очень немногих приемов, которые когда-то до посинения отрабатывали на рукопашке в Чирчике. Слегка довернув тело, он правой стопой зацепил голеностоп барона, а левой в это же время что есть сил ударил ему под колено. И тут же, собрав последние крохи сил, мгновенно накинулся на упавшего противника, выхватывая по пути из ножен узкий кинжал. Секунда, и острие уперлось под челюсть.

— Барон, — задыхаясь прохрипел господин Дрон, — признаете ли вы себя побежденным?

Из-под почти полностью закрытых, покрасневших век де Донзи текли обильные слезы, но даже это не помешало ему каким-то образом изобразить на лице нешуточное удивление. Затем удивление сменилось все той же привычной насмешливой полуулыбкой:

— Ну, разумеется, мессир! Разумеется!

— Тогда мы сейчас аккуратно встаем и идем к границе круга. Там вы выходите наружу. И не пытайтесь увернуться — не получится.

Острие кинжала еще плотнее притиснулось к шее де Донзи, разрезав кожу и выпустив наружу несколько капель крови. Тем самым показывая, что увернуться действительно не получится. Улыбка же барона из насмешливой превратилась в откровенно глумливую. Казалось, он едва сдерживает себя, чтобы не расхохотаться в голос над незадачливым победителем: