Андрей Франц - Путь на Хризокерас

— Ну, меха-то — допустим, вещь нам известная. А вот что это за зверь — твоя шланга?

Господин Дрон понял, что попал. Похоже, по крайней мере, в католической Европе эта конструкция была неизвестна. Пришлось на ходу импровизировать, скатывая трубку из бумаги и объясняя, что такая же должна быть из кожи или из плотной ткани, чтобы не пропускала воздух.

— Ну, положим, если хорошую кожу пустить, да на двойной шов, да рыбьим клеем промазать, то воздух такая шланга и не пропустит, — столь же степенно, как ранее кивал, заговорил шорник. — Только ведь, если шибко воздухом из мехов подопрет, то и порвать может.

— А, чтобы не порвало — придется его медной проволокой сплошь обматывать, да и ее — тоже на клей класть.

— Ну, тады может и не порвет, — согласился шорник и сел.

— А крепить-то ее, эту шлангу, к мехам и к котлу бронзовому как будем, — полезло техническое сообщество в технологические детали.

— А вот вы мастера — вы и думайте, как крепить, — раздраженно буркнул начавший звереть от запредельных для него технических сложностей почтенный депутат.

Старший из компании, пожилой уже, но вполне еще матерый кузнец, гильдейский старшина, оглянулся на коллег по техническому цеху:

— Цить с вопросами! И впрямь сами разберемся. А вы, господин хороший, дальше рассказывайте. Ну, налили мы внутрь огнесмесь, воздуха накачали, а дальше-то что?

— А вот, на другом боку емкости еще два отверстия. В одно воздух выходить должен. Сюда крепим шланг снаружи. Ко второму отверстию тоже шланг крепим, но через него уже не воздух, а огнесмесь пойдет. Для этого варим бронзовую трубку и отпускаем ее от выходного отверстия — почти что к самом дну. Через нее огнесмесь наружу, к шлангу и потечет.

— А чего это она потечет-то? — удивился кто-то в заднем ряду.

— Так мы же воздух туда мехами закачиваем, дубина, — пояснил ему сосед, заехав локтем в бок, — воздух на нее давит, вот она в дырку и полезет!

— Вот у нас теперь два шланга, для воздуха и огнесмеси, — переждав стихийно возникшую техническую дискуссию, продолжил господин Дрон. — На них крепим бронзовые трубки. В трубки вставляем запорные клапаны. Вдоль оси повернуты клапаны — и воздух, и огнесмесь идут. Поперек повернули, ход закрыт.

— Это ж какая тонкая работа нужна, чтобы нигде не просачивалось! — тоскливо пробормотал кузнец. Тут поди-ка ювелир нужен.

— Стало быть, на месте еще и ювелира наймем, — не дал себя сбить с толку невольный "технический руководитель концессии". — Значит, так: на обе трубки надеваем вот такой общий фигурный бронзовый раструб. Его, пожалуй, и отлить можно, а затем по диаметру трубок отверстия в днище доточить.

Литейщик согласно кивнул, мол, это можно…

— Ну, и все. Наливаем огнесмесь в емкость, закрываем крышку. Накачиваем воздуха, что есть мочи, (шесть-восемь атмосфер должны дать, — всплыла в голове цифра из какой-то забытой книги). Поворачиваем запорные клапаны, воздух и огнесмесь смешиваются в раструбе, тут-то мы и подносим к ней факел.

— И что..? — раздался опять-таки с заднего ряда едва слышный шепот.

— И огненная струя летит шагов на тридцать пять — сорок. А там как раз — вражеский корабль! Весь такой просмоленный, да высушенный. Вот плавучий костер и готов.

Обчество благоговейно затихло, погрузившись в нарисованную картину. Затем ремесленный старшина поскреб бороду и подытожил:

— Да, страшное дело вы задумали, господин хороший. Большой грех возьмем на душу, если этакое страшилище на свет выпустим. — Кузнец обернулся на своих, потом вновь взглянул на Капитана. — Однако, ежели у ромеев такой огонь имеется, то и нашему королю его тоже иметь надобно. Так что, будем думать, мозговать, что да как тут лучше сделать. А уж как приедем на место, тут же и за работу возьмемся. Так, уважаемые?

— Так, так, возьмемся…

— Ох, спаси нас Господи, заступись за нас пресвятая Дева Мария перед Сыном своим…

… И вот теперь, прибыв вместе с посольством в Падую, господин Дрон должен был договориться с местным начальством об аренде мастерских — литейки, кузни, шорной и столярной мастерской. Впрочем, падуанский подеста был сама любезность и вызвался лично проводить почтенного депутата с делегацией мастеровых в ремесленный квартал, дабы замолвить словечко перед цеховым начальством. Чему, надо полагать, немало способствовал увесистый кошель с серебром, перекочевавший в некий плотно закрывающийся на ключ ларь. Да и надежда на будущие доходы сыграла свою роль…

И время понеслось вскачь! Ведь пройдет еще пара месяцев, и корабль из Сицилии с земляным маслом на борту придет в Лагуну. А к этому моменту все должно быть уже готово.

Риальто, Calle del Capello Nero, 4 июня 1199 года

Как это часто случается, в действительности все оказывается совсем не так, как на самом деле. Вот и свое имя "Calle del Capello Nero" — улица Черного Колпака — этот проход приобретет лишь лет через четыреста, не раньше. Еще предстоит построить, спалить и вновь отстроить Старые Прокурации — резиденцию прокураторов Венеции. Только тогда нелепый, захламленный проход, на который Прокурации выйдут своим задним фасадом, примет облик улицы. Ну, или чего-то на нее похожего.

Венецианские гиды двадцать первого века расскажут вам, что имя свое улица получила от постоялого двора "Черный Колпак", который когда-то здесь находился. Возможно. Но среди изредка появляющихся на улице местных жителей всегда найдется добрый малый, который по секрету шепнет, что это все враки!

Он поведает вам, что "черными колпаками" назывались в Светлейшей республике служители Тайного совета Сената, которые по этой вот улочке добирались до неприметного подъезда в заднем фасаде Дворца Дожей. Каковой подъезд и вел их в помещения, специально отведенные для повседневной работы разведки, контрразведки и тайной полиции Королевы Адриатики.

Трудно сказать, правда это или нет. Но то, что улочка идет мимо Старых Тюрем, каковые появятся здесь через сто с лишним лет после описываемых нами событий — факт бесповоротный. Так что, место определенно — с историей. Вот по этой-то улочке — а вернее, по безымянному пока еще проходу — и вели сейчас достопочтенного Винченце Катарине. К тому самому неприметному подъезду. И головные уборы его спутников действительно до безобразия напоминали черные колпаки.

Бешеная спешка, позволившая за три недели преодолеть двести лиг пути, большая часть из которых шла по горам, оказалась напрасной. Мессер Себастьяно Сельвио был в отъезде. Так что, целую неделю сьер Винченце отдыхал, отсыпался, отъедался и предавался невеселым размышлениям. Ибо старая жизнь, пусть нелегкая, но давно и насквозь понятная, судя по всему — закончилась. И что там ждет его впереди, оставалось только гадать.