Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Двери гостевого дома были гостеприимно раскрыты, так что внутрь вошли без стука, не чинясь. Временный хозяин встретил их в единственной комнате, сидя за грубо сколоченным столом. Впрочем, встретил — слишком громко сказано. Человек сидел за столом и что-то быстро-быстро писал при свете массивного бронзового, совершенно не вписывающегося в дикарский интерьер хижины, подсвечника на три свечи.

Кивнув головой входящим и пригласив их тем самым располагаться поудобней, он продолжил что-то строчить простым гусиным пером. "Вот тебе и отшельник! — удивился про себя господин Дрон. — А где годами немытые волосы, нестриженные ногти, грязное рубище и прочая атрибутика?" Ничего подобного не наблюдалось. И волосы, и борода сидящего были аккуратно подстрижены и ухожены, и если бы не их темно-русый цвет, с которым откровенно не справлялась подступающая кое-где седина, его можно было бы принять за киношного Гэндальфа. Только — очень занятого Гэндальфа.

Наконец, отшельник поставил аккуратную точку и поднял голову. Что сказать, старик был живописен. Нет, не старик — старец, так будет вернее. Длинные и слегка вьющиеся темно-русые волосы, почти не тронутые сединой. Бронзовое от загара лицо. Впалые щеки, орлиный нос. Властный и в то же время слегка сумасшедший взгляд. Простая, но аккуратная и чистая одежда.

— А, Вольсус, ты принес свечи? Прекрасно. Значит, сегодня я всю ночь смогу работать. Мне пришла в голову пара новых аргументов в мои комментарии к откровениям Иоанна Богослова. Их нужно срочно, срочно записать — не то забудутся! Авита, девочка моя, с каждым днем ты все прекраснее! Эх, мне бы скинуть годиков пятьдесят, я бы сей миг, не сходя с этого места, просил у Вольсуса твоей руки!

А это, стало быть, тот самый великан, коего вы подобрали в прибрежных плавнях? Ну-ка, молодой человек, дайте-ка на вас глянуть! Хоро-ош, хоро-ош, ничего не скажешь!

Господин Дрон аж матюкнулся про себя от неожиданности. Молодым человеком его не называли лет уже тридцать. А то и более. Хотя, если сравнивать с этим старым пеньком… А, с другой стороны, судя по движениям, этот перец еще и кое-кому из молодых сто очков вперед даст.

Калабрийский Отшельник, наконец, закончил осмотр почтенного депутата и довольно резюмировал:

— Да, как я и думал. На границе эпох подобные вам должны все чаще появляться в наших краях. Так что, я не удивлен, прекрасный рыцарь.

— Подобные мне?! — почтенного депутата как молотком по пальцу ударило.

— Ну, не думаете же вы, что вы тут один такой! Нет, самому встречаться не приходилось, врать не буду. Но слухами земля полнится. Так что…

Пробормотав это свое загадочное "так что…", он обернулся к Авите и Вольсусу, безмолвно внимавшему их диалогу.

— Да, все как я и предполагал. Вы уж не серчайте на старика, но мне нужно пошептаться с нашим гостем наедине. Ступайте, да пребудет с вами Бог!

Отец с дочерью почти синхронно кивнули головами в том смысле, что да, непременно пребудет, и начали бочком выбираться из хижины. Отшельник же ухватил господина Дрона за руку на редкость цепкими пальцами, подвел к столу: "Садись!". Сам уселся напротив.

— Итак, что привело вас в наш мир?

— Э-э-э… — почтенный депутат лихорадочно размышлял, что именно следует рассказывать этому на удивление шустрому старичку — в голове почему-то всплыл неожиданный образ "ветерана НКВД" — и уже приготовился было затевать рассказ про Пресвитера Иоанна, как собеседник властным движением руки остановил его.

— Нет-нет-нет, ту сказочку, что ты скормил отцу Люка мне повторять не нужно. Я ее отлично помню. И теперь хотел бы услышать что-то более близкое к истине. Ну-ка, в глаза мне смотреть!

Господин Дрон хотел было послать старичка подальше, но почувствовал, что физически не в состоянии это сделать. Губы не повиновались ему. Руки и ноги тоже как будто окаменели. А взгляд просто приклеился к ставшим огромными зрачкам отшельника.

— Я не-зна-ю, за-чем мы здесь, — рот почтенного депутата сам собой открылся, а губы, будто обзаведясь собственной волей, начали свой короткий рассказ, — про-сто о-чну-лись здесь. И все….

На этом показания господина депутата и закончились. Да и что было еще говорить? Ведь именно так все и обстояло.

— А-а, вот оно что, — негромко пробормотал страшный старик. — Слепой шут? М-м… два слепых шута? Кое-кто, не будем поминать Его всуе, решил сыграть вслепую? Интере-есно…

Ужасное оцепенение внезапно покинуло господина Дрона, и он прямо-таки стек по спинке деревянной скамьи. Руки, ноги, все тело колотило так, как бывало тогда, давным-давно, после пятидесятикилометрового марш-броска с полной выкладкой в Чирчике.

— Ну-ну-ну, дорогой мой, не стоит так волноваться! — Страшный "энкавэдэшник" вдруг непостижимым образом преобразился в доброго дедушку и начал хлопотать вокруг размазавшегося по скамье господина Дрона. — Вина-а, сейчас нужно непременно хорошего вина-а! Вот мы его сейчас налье-ем, да еще десяток капелек туда ка-апнем… На-адо, на-адо, до дна-а, на здоро-овье…

То ли вино, то ли капли, то ли воркующая речь старика, то ли все вместе — но эффект был поразительный! Господину Дрону показалось, что в его организме взорвался океан энергии! Хотелось вскочить, подпрыгнуть, куда-то бежать…

— Ну, вот и славно! Щечки покраснели, глазки заблестели, снова все в порядке. Вы уж, прекрасный рыцарь, не поминайте старика недобрым словом! — Отшельник прекратил хлопотать вокруг окончательно пришедшего в себя господина Дрона и уселся за стол напротив. — Сами понимаете, не всякий встречный вот так вот сразу душу раскроет и чистую правду выложит. А как же нам без правды-то? А и никак нам без правды! Вот и приходится…. Ну, и лучше все же этак, чем пальцы ломать, да иглы под ногти загонять, так ведь?

С последним тезисом почтенный депутат был согласен на все сто процентов, подтвердив свое согласие энергичным кивком.

— Ну, вот и славно, — повторил отшельник явно излюбленную присказку. — Как же тебя наградить-то, прекрасный рыцарь, за перенесенный страх, а?

— Да…

— Надо, надо! За добро — награда, за зло — наказание, на том мир стоит. Ну-ка, дай мне свой крестик!

Господин Дрон снял нательный крест, одетый ему на шею неизвестным, отправившим их с господином Гольдбергом сюда, и протянул старику.

— И что тут у нас? У-у, всего первая ступень посвящения? Не густо, прекрасный рыцарь, негусто! Давай-ка мы над ним немного поколдуем. Тебе оно пригодится, вот увидишь!

Старик взял крестик в обе руки и уставился на него своими опять расширившимися зрачками. Ни движения, ни звука. Лишь неизвестно откуда взявшаяся капля пота вдруг скатилась по лбу и плюхнулась на стол. За ним вторая, третья… Неожиданно крест в его руках вздрогнул и начал как будто бы увеличиваться в размерах. Точно — крест рос! Вот он уже достиг размера того креста, который господа попаданцы видели у отца Люка, только-только прибыв в этот мир.