Владимир Белобородов - Лигранд

«Шш, шш», – переступь раба приближается ко мне.

Через пятнадцать минут с него лился пот градом. Пока один-ноль в его пользу. Я же хоть и устал, но сносно держал деревянную имитацию клинка. Раз – и Настир пытается нанести колющий снизу. Неизвестный мне прием, но я, отпрыгнув, ухожу и, тут же сбив подошвой меч врага, приставляю свой к его горлу. А-а-а! В кои-то веки счет равен! Блин! Ну честно: я сильнее его! Несправедливо, что он постоянно вот так просто уходит от моего «оружия».

– Настир! Ты должен мне две руки стирки! – тут же раздался голос из толпы воинов.

Ставки на мой проигрыш или выигрыш делались регулярно, и я был не против этого – пусть развлекаются, заодно еще один стимул биться лучше.

– Либалзон Элидар, пока ваш недоучитель отплевывается – может, со мной? – спросил Руп, один из стражников.

В отличие от других, Руп занимался с клинком постоянно и был всегда за любой бой, просто ради боя. Он никогда не пытался ударить меня посильнее – как, скажем, Настир. Руп не насмехался и вел бой с уважением.

О достаточно сильных ударах раба у нас как-то был разговор с Настиром. Тот объяснил свое рвение покалечить меня лучшим стимулом. Но я, несмотря на все его красноречие, понимал – просто недолюбливает.

Я показал три пальца – триста ударов сердца, примерно пять минут отдыха, по факту вылившихся в десять – либалзона никто не смел торопить. Такая спешка не была обоснована моим уж сильным рвением к мечному бою – просто стыдно отказываться от предложения, так как если уж воины предлагают, то это знак уважения. Если бы Руп не считал меня сколь-либо серьезным противником – не предлагал бы.

«Шшш», – меч пролетает надо мной.

Я, словно в танце лимбо, проскальзываю под ним – очень опасный прием. После того как мне таким вот макаром подровнял подбородок Настир, я старался избегать подобных маневров – шрам остался на всю жизнь, но тут уж слишком ретиво и нагло начал Руп.

– А-а-а, – раздалось с «трибун», – с тебя пять башок!

– Я же не выиграл? – спросил я крикнувшего Пуна, не выходя из стойки.

– Это по знатным законам не выиграл, а по нашим – ты оказался за спиной и мог ударить!

Вообще «ты» по отношению ко мне – не комильфо, за это можно и палок прописать, особенно если дед услышит. Даже воину. Но тут-то меня похвалили! Да и приятно, что они считают меня своим парнем.

– Мы бьемся по их законам!.. – скорее прорычал, чем проговорил Руп.

За последующие две минуты он меня уделал, прикоснувшись к груди. Похоже, у парней сегодня будет знатный спор, по каким правилам мы бились: пять башок – это нормально погудеть можно. А все «левое» у воинов уходило на «погулять». «Белую» зарплату жены забирали.

Тут вышел дед и разогнал все веселье. Пятеро воинов поехали с новым горном, сиречь управляющим имением, собирать налоги – осень приближается. Скоро самим платить, а с селян только натурой, то есть кротокой – местным корнеплодом, и рожью. Потом это все еще продать надо. Мясо дед принимал только в живом виде, тут все понятно – холодильников нет. Хотя если вымочить в некоторых зельях, то несколько лун не испортится. Такая магическая альтернатива бытовой технике.

Я еще полчаса получал от Настира удары – больше магических сил уже не было. Затем пошел сполоснуться в бочке – и на занятия к Тотусу. Очень умный старик. Когда-то он работал на империю и успел завести за это время семью. Жена, дети… Только жена оказалась скверной. Как уж надо постараться жене довести мужа в местных реалиях, я не знаю, поскольку замужние женщины здесь имеют прав не больше, чем рабыни. По местным законам развода нет, если уж приручил… то ты в ответе. Но тем не менее Тотус сбежал от жены и поступил на службу к деду, где уже десяток лет преподавал. И это явно ему нравилось.

Те, что с голубой печатью, – не совсем рабы, как я предполагал изначально. Это простые люди, обычно из низшего сословия, у которых есть способности к науке. Так вот если такой человек захочет и пройдет испытания (в том числе и магические), то может поступить на обучение. Но если он потом не отработает… О том, что тогда будет, напоминала голубая тату на виске: не станешь работать на хозяина – можешь стать рабом.

Схема проста. Тебя бесплатно учат и с каждым годом твоя стоимость растет. Когда на тебя найдется покупатель, тебя продают во «временное рабство» на десять лет. Настоящим его не назовешь, поскольку даже какие-то гроши платят. Потом империя имеет законное право выкупить такого «раба» по остаточной стоимости, а с учетом того, что именно к этому времени человек только-только становится профессионалом в своей области, обычно это так и получалось. И вот только тут ты имеешь возможность завести семью. Там все равно не полная воля – есть ограничения, но желающих на такую жизнь хватало – все лучше, чем у балзона в батраках.

Дед, как я понял, Тотуса и Отту выкупил и при этом отстегнул, вернее всего, немалую сумму. Ну ладно Отта – она являлась неофициальной супругой деда (бабушка умерла лет десять назад, даже алтыри были бессильны, а маги просто не успели, хотя отец просил), но почему дед выкупил Тотуса – загадка.

После занятий с Тотусом – наше общее с остальными учениками выслушивание нравоучений деда, где тот рассказывал, какими мы должны стать. Причем дед умудрялся каждый день изобретать новую проповедь. Потом я исхитрился на пяток минут уединиться с Розовой в спальне. Не то чтобы очень хотелось, мы все равно ничего не успели бы, но девушка прямо светилась после таких мимолетных встреч.

Затем танцы, вольтижировка под руководством Тотуса, и… самое приятное. Вот уже полгода как я, вместо того чтобы заниматься коррекцией своего магического зрения, через раз, поскольку в это же время у моей любимицы Симары были занятия по женскому этикету, занимался плотскими утехами, то есть встречался с Розовой. Дед знал об этом и даже предупредил меня об опасности «порчи чужого имущества». Он узнал о нас практически сразу, при этом выдал мне противозачаточную мазь, но кроме нас с ним… Хотя все знали, ну или догадывались, поскольку пару раз в десятину Розовая, искупав Симару, возвращалась ко мне, и я не отпускал ее до утра.

– Мне надо идти, – прошептала она.

– Иди, – так же шепотом ответил я.

– Не могу. – Ее губы сомкнулись на моих.

Тут раздался стук в дверь. Дело это не совсем обычное, поскольку в поздний час меня беспокоить никто не смел.

– Прячься, – прошептал я.

Розовая скатилась за кровать.

– Войди, – разрешил я.

Вошел, разумеется, Ратс – мой Пасот в это время уже в домике для рабов.

– Либалзон Элидар, вас приглашает балзон Пионат.

– Хорошо, сейчас оденусь, – удивленно произнес я.

– Розовая может идти к себе, – с изрядной долей пафоса произнес слуга.