Владимир Белобородов - Лигранд

Когда-то, рассматривая у деда картины боя орков с людьми, я удивлялся, почему маги идут в атаку без доспехов и с мечами. Ну действительно, почему? А вот теперь понял. Доспех сковывает, а главное оружие мага – скорость. Выпустить прицельно молнию невозможно, а вот если касаешься клинком и пускаешь, то цель, с вероятностью процентов в семьдесят – мертва. Даже если нет – добьют. Для этого и нужен антураж из воинов вокруг тебя. Это был уже пятый. Пятый орк! Что там творилось на левом фланге, я уже контролировать не мог, потому как хрумзы вошли в строй точно рядом со мной и я невольно оказался вовлечен в сражение.

Прыжок хрумза. Стандартное падение под него со скольжением и прикосновение клинка к брюху. Бился я пешим – Резвого растерзали практически сразу. Хрумз падает в конвульсиях – дальше уже не моя проблема, за мной следуют копейщики. Где следующая цель? Ага! Вон он! С этим проще – не видит меня. Разбег с лавированием и удар клинка под ребра животному – главная опасность именно оно. В первой схватке я был нацелен на седока, и как оказалось, это ошибка – после смерти «своего» орка хрумз просто зверел. Итак, где следующий?..

Тишина… После яростного шума битвы размеренные перекрикивания воинов казались тишиной. Орки бежали. Разделение их сил вкупе с самоуверенностью дали неожиданный результат: зеленомордые не ожидали встретить мага, и по счастливому (для нас) стечению обстоятельств вывели основную ударную силу прямо на него, то есть на меня, тем самым лишившись козырей. Ну а после уничтожения хрумзов мы уже совместно навалились и на простых орочьих всадников. Те страшны, пока не завязнут в строю, а там уже наши приноровились ссаживать их с лошадей.

Да, нас осталось меньше сотни, но мы выстояли. Орков вообще ушло только десятка три. Нет, спокойствия не настало: средневековые раны – это не дырка от пули. Проткнутые животы, отрубленные руки, снятые скальпы, разрубы через все лицо… Первых можно было добивать смело, чтобы не мучились, – не выжить. Битвы на мечах и копьях – это в первую очередь увечья. Из моего десятка остались в живых лишь четверо: Шрам, Анри, Отон и Ильнас. Вернее, три с половиной – Анри потерял левую руку. Я тоже слегка пострадал – в конце орки поняли, откуда исходит опасность, и попытались взять меня вдвоем. Уйти от первого хрумза я смог, но второй достал меня лапой – разодранная спина теперь пылала болью.

Я остановился, разглядывая мертвого хрумза, рядом с которым один из воинов перевязывал единственного выжившего орденского.

– Лигранд, помоги… Знаю, ты можешь… – Орденский лежал с распластанным лапой хрумза брюхом.

– Зачем? – честно спросил я его.

– Я никому не скажу…

Ложь. Я не знаю, чем им там промывают мозги, но даже на пороге смерти он лгал. Теперь я понимал Дайнота: когда тебе врут, это… очень ощущается – словно собеседник строит тебе гримасу, только не мимикой, а… эманациями силы, что ли…

– Конечно, помогу, – махнул я рукой воину, стоящему рядом с орденским.

Тот, поняв жест, пошел искать других выживших.

– Конечно, помогу… – прошептал я, кладя руку на грудь раненому и ощущая, как его тело прямо-таки тянет силы.

Небольшая волна магии, чтобы сердце орденского захлебнулось…

Половину обоза мы потеряли – орки увели всех тяжеловозов, что остались на том берегу, и часть разбежавшихся по этому. Причем уводили внаглую – из-под носа. Но обидно было не за это. Обидно было за то, что мы не смогли даже похоронить по-человечески павших – надо было уходить.

Поскольку опасность разоблачения частично отступила, вместе с наказанием за несожжение деревни, то побег из войск я решил на время отменить. На время, потому как берсерочью ярость, проявленную мной во время битвы, заметили все. Шрам и Ильнас уже проводили работу с массами, распуская слух о зелье, выпитом мной перед боем. Правда… был один нюанс.

Во время боя у меня проснулась способность отвода глаз. Как бы объяснить… Я и раньше знал, что некоторые маги, и даже алтыри, могут отвлекать внимание окружающих от своего тела. Дайнот даже пытался научить меня этому, но не получилось, так как для этого нужна концентрация с длительными тренировками, ну или… стрессовая ситуация. И то если есть способность. Это как чувствовать ложь – что далеко не все маги могут. Для себя я определил такие способности как ментальные. И, похоже, у меня эти способности были. По крайней мере, Ильнас, сопровождавший мои поединки с орками «прицелом» арбалета со стороны, сказал, что иногда не мог разглядеть меня. Просто терял. Вот я был – и вдруг исчез. Парень мог, конечно, ошибиться, но я надеялся, что это не так.

Так вот… Если вдруг кто видел и выжил, и если понял суть моих временных исчезновений – придется все-таки уходить, а если нет… В общем, слишком много «если», поэтому я пока еще окончательно ничего не решил – не до этого.

Озираясь на каждый куст, практически без сна и отдыха, мы смогли дойти до Орочьих ворот, откуда весть о выжившем обозе уже была передана в тысячу. Оказалось, нас считали мертвыми – несколько локотских выжили и добрались раньше нас, рассказав о полном разгроме.

– Садись, Элидар. Даже не знаю, что тебе сказать. – Дракон, достав два бокала, наполнил оба вином. – Пафосных речей ты перед строем наслушался…

Час назад меня официально перевели в сотники.

– Герой. Гонца с докладом о твоих подвигах я уже отправил. – Дракон отпил из бокала. – Твои прежние «заслуги» я, разумеется, не упомянул, как и ту историю с северной деревней.

Он подошел к шкафу, стоявшему в его шатре, и достал оттуда свиток.

– Читай, – протянул его мне.

Бумага была занятной. Подписана самим правым плечом императора. По сути это был приказ о моем прибытии пред светлые очи главнокомандующего всеми войсками. Зачем и почему, не было написано. Просто распоряжение тысячнику незамедлительно отправить меня во дворец императора.

– Ты не часто встречаешься с такого рода документами, – Сиим присел на стул, – но вот видишь, в конце: «…произвести расчет». Это означает, что обратно ты не вернешься. Обычно так уходят на службу во дворец. Ну а учитывая, что ты довел обоз, – надеюсь, не забудешь своего первого тысячника, – улыбнулся дракон. – Удачи во дворце.

Возможно, мне и показалось, но сквозило некой фальшью от его слов.

– Когда прислали? – протянул я свиток обратно.

– Десятин через пять, после того, как вы отбыли. Я уже ответил с объяснением, почему ты не можешь выехать незамедлительно. Так что… у тебя есть три дня на то, чтобы привести себя в порядок и сдать сотню новому сотнику – прибыл тут недавно такой же сопляк, как и ты когда-то. Кораблей в ближайшее время не предвидится, поэтому поедешь своим ходом. Выделю троих верховых на охрану – во дворец надо приходить подобающе. На моей памяти, настолько недолго сотником еще никто не был.