Владимир Белобородов - Лигранд

– Гривый, там у Хлипкого вино пьют, – намекнул Шрам стражнику.

– Он мне не нальет.

– А вдруг?

Гривый, молодой парнишка с торчащим вихром, за что и получил свое прозвище, покосился на Шрама. Затем встал с полена, на котором сидел, и отошел к соседнему дереву, как бы проверить будущих рабов, закованных, как и я, в колодки – четыре селян и селянку лет сорока. Их забрали из одной деревни за неуплату налогов. У них, пожалуй, положение было похуже моего – меня хоть кормили более-менее нормально в отличие от них. Хотя как похуже… они ведь однозначно знали свою судьбу, а вот я…

– О чем думаешь? – Шрам, глядя на суматоху в лагере, вертел в руках ветку.

– Да тут куда ни кинь, всюду клин.

– Интересные слова, – усмехнулся воин. – И все же?

– Тебе, думаю, знать не надо… Чувствую себя рабом, – кивнул я на своих соседей, чтобы увести разговор от щекотливой темы.

Рассказывать Шраму о своих планах я не хотел: меньше знает – крепче спит. Да и потом, если что, ему будет проще сказать, что ничего не знал.

– Да мы все здесь рабы, – философски заметил Шрам. – И не только здесь. Северяне вон молодцы – свободный народ.

– Я вижу, – покосился я на соседнее дерево.

– Ну так за все своя плата. У них был выбор – могли всем селом уйти.

– Мне-то не рассказывай про выбор.

Мы помолчали некоторое время. Вернее, Шрам просто помолчал, а я был занят поеданием непритязательной пищи в виде пустой каши.

– Как погрузимся, – нарушил тишину Шрам, – я скажу, где узел с твоими доспехами. Туда же мешок круп положу, лук, да еще кой-чего по мелочи. Жеребца твоего Рут сегодня забрал: сказал, на время перехода лошади нужны. Отстоять не удалось. Уж извиняй. Ротимур сказал, у него тоже хороший конь.

– За доспех и крупы спасибо. А вот лук не надо – я не умею, – ответил я на совсем даже непрозрачный намек воина.

– Все забываю, что ты из знати. Хотя, Лигранд, не похож ты на сына грандзона. Те как звери, а ты другой. И деревню палить не стал, и девку ту взять не дал.

– Все еще злитесь?

Был у нас в одном из рейдов случай, когда в селе отдавали налог не скопом за все поселение, а каждый двор за себя. Ну и у одного из мужиков не хватило шкур рассчитаться. Вернее, мытари посчитали стоимость того, что он отдал, так, чтобы не хватило, – очень уж у него дочь была симпатичная. Соответственно ему было предложено два варианта – дочь отдать либо под весь десяток, либо в рабство, что, собственно, кончилось бы тем же. Взятие налоговой недоимки производили в сарае. Меня уведомили уже по факту договоренности – Ильнаса прислали. Вовремя я не успел, но своим не дал насиловать. Мытаря прямо без штанов выкинул на улицу. Мои тогда дней десять со мной сквозь зубы разговаривали. Мытарь вообще доложить грозился. Хотя куда докладывать – самому бы палок дали.

– Нет, парни бурчат, конечно, до сих пор – красива была, зараза, но зла не держат. Только и ты словно девица непочатая мнешься – и хочется замуж, и дать не могу. И десятник вроде, и клинок не вынешь.

Воин замолчал на пару минут. Была в нем какая-то усталость в тот момент.

– Ладно, пойду я. Гривый вон меньжуется. – Шрам взял из моих рук пустую плошку.

– Давай. Нашим привет.

– Ладно.

Когда Шрам ушел, вспомнилась та девчушка. Правда очень красивая. Пока тогда своих разгонял, крамольная мысль воспользоваться проскочила. Эх… Что мы за народ – мужики: к спине палки приближаются, причем во всех смыслах, а перед глазами юбки мелькают.

Караван выдвинулся на следующий день. Еще через десятину на «бочку», где я восседал, перекочевал тюк с моими вещами. Благо что лошадь была отдана под поклажи воинских и никто не контролировал, что на ней везут. С десяток раз, пока мы ехали по территории Северных земель, на караван нападали звери, но поскольку меня везли почти в «голове» каравана, где охрана была усиленной, то до меня магические животины добраться не смогли. Ну а когда мы уже вступили на территорию перешейка между океаном и орочьими степями, я вздохнул с облегчением – один из этапов квеста на выживание пройден.

Основной проблемой теперь стали колодки. Я был почти уверен, что смог, гоняя магию из запястья в запястье, размягчить укрепление деревянного украшения на моих руках. По крайней мере, мои длинные нестриженые ногти оставляли уже на дереве след, чего раньше не было. Только вот в моем деле была важна каждая мелочь и «почти» меня никак не устраивало. Еще у деда мне попалась книга с описанием действия живой магии на неживые предметы, но на тот момент я был настолько слаб магически, что даже вникать не стал, предпочитая изучение воздействия магии на организм. Теперь рад был бы, только кто же научит…

– Зеленомордых чего-то не видно, – произнес седой воин, шедший рядом с моей лошадью.

– Соскучился, что ли? Нет – и не надо, – ответил ему мужик зим тридцати – тридцати пяти.

– Дурень. Раз их нет, то что-то задумали. Так бы мы все равно на кого-то нарвались. Они здесь постоянно крутятся. А сейчас… тихо уж очень. Встретят вот с того холма – даже и построиться не успеем.

– Не, там только что наш разъезд был.

– То-то и оно, что был. Ты заметил, что сразу с холма едут сотнику докладываться? Не к добру это все… Так, глядишь, к вечеру за древко браться придется.

Я тоже обратил на этот интересный факт внимание. Если раньше разъезды, осмотрев округу, подавали знак рукой, что все в порядке, то теперь зачастую кто-то ехал докладываться сотникам. Причем пару раз после таких докладов караван останавливался чуть ли не на час.

Орки были не дураки. Далеко не дураки. Началось все во время переправы через небольшую, лениво текущую реку. Рут вроде сделал все правильно. Сначала мы остановились перед бродом, и разъезды проверили лес на противоположном берегу. Затем, разослав разъезды на стражу, на тот берег переправились арбалетчики и копейщики, вставшие в круг оцепления на сравнительно небольшой поляне. И только потом началась переправа. Ошибка была одна – основной руководящий состав, то есть оба наших сотника, переправлялись вместе, причем из-за узкого брода – без бокового охранения. Когда они достигли середины вальяжно раскинувшейся в этом месте реки, из ветвей склонившегося прямо к воде одинокого дерева ниже по течению вылетели четыре стрелы. Моего «скакуна» как раз готовили к переправе, поэтому я прекрасно рассмотрел эту сцену. Не знаю, куда попала стрела Руту, но он практически сразу мешком свалился с лошади. Второй сотник оказался везучее – стрелы срикошетили от доспеха. Но везение на этом закончилось. Стрелы второго залпа были направлены уже только на него. Воины личной охраны, ехавшие впереди, не успели прикрыть его щитами. Одна стрела впилась в бедро сотнику, а вторая, воткнувшись в круп жеребца, заставила животное встать на дыбы. Раненый сотник не удержался и полетел вниз. Но, запутавшись в стремени, потащился, рассекая воду, за обезумевшей лошадью. Буквально вылетевшая из кустов лодка с четырьмя машущими веслами бугаями в это время уже отдалялась от брода.