Владимир Свержин - Сыщик для феи

– И еще, – я кинул взгляд в сторону молчавшей Делли, – хотелось бы знать, каким образом этот загадочный разбойник проник сквозь магические заслоны. Конечно, если тут вы сможете мне помочь.

– Что ж, – обветренное лицо опального стража небесных границ Груси неожиданно расплылось в широкой улыбке, – разумная речь нарочитого мужа. Так вот что я тебе на это скажу, почтеннейший одинец. Дело это куда как заковыристей, чем сразу кажется. Дракон возле дворца действительно был, не пригрезился. Я сам его следы изучил.

– Так ведь запрещено же! – возмущенно перебила его фея.

– Да ну, чихать я хотел на все эти запреты! И на заборы, которые вокруг понаставили, – он упрямо наклонил голову, – мне тоже начхать. Мое дело от державы этих жутких тварей отваживать, а я торчу, как пришей кобыле хвост! А случилось, что Машу похитили, хоть одна живая душа ко мне пришла? У меня поинтересовалась, что да как? Дудки! Небось Видалскаловы турусы на колесах выслушивали. Вы, почитай, первые. Вот и сочтите, сколько дней впустую-то прошло!

– Громобой Егорьевич, вы начали рассказывать о следах дракона, – напомнил я, опасаясь, что волна праведного гнева начисто смоет крупицы драгоценной информации, носителем которой, безусловно, являлся возмущенный собеседник.

– Да, так вот. Следы. – Драконоборец кивнул. – Дракон, видишь ли, не дерьмо, чтоб из задницы выпасть да по земле размазаться. Чтоб такую тушу остановить, когда она на посадку заходит, не одну сажень пахоты надо проделать.

– В каком смысле? – с недоумением спросил я.

– Вот смотри. – Егорыч подхватил со столешницы пустую глиняную чашу. – Точно так выглядит драконья лапа, ну, разумеется, побольше. Видите, три пальца впереди, один сзади. Первыми тремя дракон отталкивается, когда взлетает, а задний же выпускает для того, чтоб на земле спешно останавливаться, точно твой плуг или якорь. Вонзает дракон когги в дерн, так и стопорится. Ну, это, конечно, при спешной посадке. Так вот что я вам скажу: двор-то перед хоромами не особо велик, там абы как не сесть. Здесь точно надо знать, где да как, иначе с разгону можно в стену врезаться. А дракон хоть и силен без меры, крепостную стену лбом не прошибет.

– А решетку он выбить может? – поинтересовался я, прикидывая резонность замечания насчет точного знания зубастым похитителем принцесс единственно возможного места посадки.

– Железную решетку? – переспросил Егорьевич. – Отчего ж, конечно, может. Ежели, скажем, головой в нее треснуться. Да только по уму не стал бы он этого делать. И не делал вовсе. Ты, Делли, небось видела под окном следок, точь-в-точь по траве бревно волокли?

– Был такой следок, – согласилась фея.

– Так это тварюга хвостом своим размахивала, чтоб по окну бабахнуть.

– Понятно, – проговорил я. – А потом он вставил башку в церемониальную залу…

– А вот шиш тебе! Не мог он ее туда вставить.

– Это почему же? – Все вместе мы уставились на драконьего ловчего, переживающего звездный час.

– А вы сами судите. – Он внезапно вытащил из ножен длинный кинжал, оказавшийся с одной стороны остро заточенным, с другой – поделенным на вершковые риски. – Во как коготь в землю вошел! Вершков, почитай, на шесть. А земля твердая, утоптанная. И протащило его при этом аж семь саженей! Сам борозды измерял. Стало быть, весу в нем берковцев [7]под сто будет. По отвалу видно, что коготь при том загнут вполовину, а не полумесяцем. И изнутри угловатый. А это значит – дракон явно не тюрбанский. У того когти полумесяцем, и не как у этого, а внутри плоские. А полетел он, говоришь, в Тюрбанию? Хм. Экий хитрован! Так вот, думал я, думал, какой же злой ящер здесь подебоширил. Чайнаусский вроде бы и подходит, и шея у него длиннющая, и рогатой диадемы на башке нет, да только тамошние драконы к нам не летают. А кроме того, у этого дракона ноги в раскоряку, а у чайнаусских ровнехонько. Когда по земле шествуют, так и кажется, что семенят.

– Да не томи ты! – возмутилась Делли. – Ежели знаешь породу, что ж байками-то потчуешь?

– А ты, милая, не торопи, – насупился высокий специалист, получивший наконец возможность блеснуть знаниями перед заинтересованной аудиторией. – Одинец-то небось мужик дотошный. Ему все досконально знать надо, что да почему, а не просто так – нате вам с кисточкой. Я так себе разумею, – он повертел глиняную драконью лапу и со стуком поставил ее обратно на столешницу, – это был либо молодой гуральский дракон, либо уже зрелый стрессильванец. Скорее первое.

– А это по чему видно? – уточнил я.

– Диадему на драконьей голове небось зрел? – усмехнулся Егорьевич.

– M-м… доводилось, – почти не соврал я, вспоминая картинки в детских сказках.

– Так вот, – удовлетворенно кивнул прожженный эксперт по драконам, – у стрессильванцев она из двух разъятых частей состоит. В полете уши закрывает, а расправляется только на земле. А у гуральца, стало быть, диадема, как воротник.

– Ну и что с того? – не понимая, к чему клонит собеседник, спросил я.

– Коли ты на окно снаружи поглядел бы, то не спрашивал. Там на камнях царапины – в аккурат рога на драконьей короне. Стало быть, монстр сложить их не мог. А раз сложить не мог, то башку втиснуть вовнутрь тоже никакой возможности не имел. Уразумел, следознавец? – Громобой Егорьевич торжествующе поглядел на гостей, любуясь произведенным эффектом. – То-то же!

Что и говорить, «то-то же» было весьма основательное, (единственная мало-мальски понятная вещь во всей этой, черт побери, сказочной истории превращалась в абсурдную загадку. Пролетающий мимо дракон, наглотавшись обезболивающего, притормаживает, чтобы посмотреть на церемонию бракосочетания их высочеств. В момент его посадки случается перебой в подаче, как бы это выразиться, света местными осветительными приборами, и принцесса исчезает, точно изображение в выключенном телевизоре. Кто-нибудь что-нибудь понимает?! Лично я – нет. Судя по взглядам, бросаемым на меня Вадимом и нашей очаровательной соратницей, они явно ждали от руководителя следственной группы хоть каких-то внятных комментариев. Сейчас! Как же, разбежался!

Уж не знаю, сколько могла бы длиться пауза, когда бы пребывающий в прекрасном расположении духа Громобой не пожелал извлечь из воображаемого рукава вполне осязаемый туз, вероятно, заранее подготовленный для финального аккорда.

– И вот еще что я скажу, – растягивая слова, а вместе с ними, несомненно, и удовольствие, промолвил он. – Ты, Делли, дочь Иларьева, коли что, на чары свои не греши. Они дракона остановить не могли.

– Это почему же? – попробовала возмутиться фея.

– Да потому, что ночевала эта тварюга в здешнем лесу, или как его по-нонешнему называют… па-арке. На полянке у Русалочьего грота.