Терри Брукс - Стражи Волшебного мира

…Обдумывала ли ты цену своим вопросам? Для себя? Для остальных, о которых ты заботишься? Для людей, которых надеешься спасти?..

Она не имела понятия, о чем он говорит, и замешкалась с ответом.

— Друиды готовы отдать свои жизни, если это поможет делу ордена. Ты это знаешь. Что же касается тех, кому мы стараемся помочь, я считаю, что ничегонеделание может принести им еще больше горя.

…Что, если все твои усилия в этом предприятии окажутся напрасными? Что, если ты обречена на неудачу?..

— Значит, по крайней мере, мы попытаемся и не позволим судьбе и случаю диктовать свой исход.

…Судьба и случай все равно смогут это сделать…

— Я это понимаю. В какой–то степени, я уверена, что так и будет. Но есть кое–что, на что мы можем повлиять, что мы можем изменить или сделать лучше, или обнаружить те пути, которые научат и направят нас.

…Храбрые слова…

— Ты хочешь, чтобы мы ничего не делали, Алланон? Я еще раз это спрошу.

Это был смелый, почти обличительный вопрос, но Хайбер не могла ничего с собой поделать. Она хотела добиться лучшего ответа от него, более позитивного и обнадеживающего. Она не уйдет отсюда с сомнениями и чувством вины. Она не оставит все так. Если это все, что он может предложить, то ей вообще не стоило сюда приходить.

— Говори со мной! — потребовала она.

Но тень ничего не ответила. Прошло несколько секунд, и она уже гадала, не потеряла ли она свой шанс, не разозлила ли она его настолько, что он вообще откажется помогать. Она не могла заставить его сделать это. Он был из мертвых, а мертвые мало заботились о живых, будучи обиженными и завистливыми от того, что живые обладали тем, что навсегда было у них отобрано.

Наконец, Алланон шевельнулся, его черный плащ замерцал. Он начал медленно удаляться от нее, скользя обратно над Хейдисхорном.

— Нет, Алланон! — позвала она его. — Не уходи!

Его голос тихо прошипел:

…Сейчас я должен. Жди, когда я снова приду…

Затем его черная фигура исчезла, оставив ее смотреть на пустое озеро, как только первые проблески солнечного света сверкнули над зубчатой стеной далеких гор и окрасили воды сверкающим золотом.

В Параноре Афенглу встала, оделась и оставила Бомбакса спать в своей постели. Она ужасно сильно соскучилась по нему, находясь в Арборлоне, но, оказалось, не так сильно, как он соскучился по ней. Когда–нибудь они поженятся и она родит ему детей. Но это будет в далеком будущем, поскольку официально друидам не разрешалось иметь супруга или супругу. Брак для Афенглу, как и для большинства эльфов, было всего лишь словом. В эльфийском роду сердечные и чувственные связи были гораздо сильнее, чем то, что можно было написать или произнести. Достаточно было понять, что этот выбор на всю жизнь. Она и Бомбакс давным давно дали другу обещания, вскоре после того, как встретились, сразу же осознав, что им предначертано быть вместе. Их союз теперь был таким же крепким, как те, что заключаются публично официальным порядком, и они поклялись, что кроме друг друга они больше не будут принадлежать никому.

Поэтому она спала с ним, как жена со своим мужем, и будет верна ему до самой своей смерти.

Афен думала об этом, покинув его и проходя по пустым залам крепости, стараясь найти подходящее место, чтобы начать свой день. С собой она несла дневник, намереваясь еще раз прочитать его, чтобы тщательно поразмыслить над словами Алеи Омаросиан и рассмотреть все возможные последствия. Ард Рис попросила ее снова как следует все обдумать, и она сделает это сейчас.

Или, во всяком случае, вскоре после того, как приготовит себе чай и поджарит хлеб для утреннего завтрака.

Перечитав написанное в дневнике, она провела большую часть дня разговаривая с другими о возможных толкованиях отдельных фраз и предложений, а также об отправных точках, с которых нужно начать поиск. Однако они все читали одни и те же записи в дневнике, и у них не было никаких свежих идей, откуда начинать искать. Афенглу не могла отвязаться от мысли, что она что–то упустила, но никак не могла решить, что же именно.

День близился к своему завершению, когда она поднялась по длинной лестнице к помещениям, в которых размещались хроники друидов и находилось рабочее место Вустры. Коридор, ведущий к этим помещениям, уже окутали сумеречные тени, когда она добралась до них, поскольку солнце уже ушло далеко на запад и от него почти не было никакого света. Скоро из–за наступающей темноты начали зажигаться бездымные лампы, привнося более теплый вид этим помещениям, которые уже казались холодными и заброшенными.

Она почти дошла до дверей библиотека, когда заметила слабое мерцание ламп, которые, должно быть, уже зажег Вустра. Она постучалась и подождала ответа.

— Входи, — раздался откуда–то изнутри голос Вустры.

Он находился в глубине лабиринта комнат, в которых хранились документы друидов, роясь в целом ворохе бумаг и папок. Афенглу казалось, что здесь царит хаос, однако Вустру совершенно не беспокоил этот беспорядок. Он сидел, наклонившись, над своим рабочим столом и его голова была погружена в какой–то древний том; он даже не удосужился посмотреть на нее, когда эльфийка вошла.

— В чем дело?

Она присела на край скамьи, которая вся была завалена книгами, бумагами, свитами.

— Я просто хотела узнать, не нашел ли ты что–нибудь.

— Нет, не нашел. Во всяком случае, я не отчитываюсь перед тобой. Только перед Ард Рис.

Он сказал это так резко, что она опешила:

— Я только лишь спросила.

Она встала и направилась к выходу, и почти дошла до двери, когда Вустра окликнул ее:

— Афенглу, постой.

Она развернулась. Его голова поднялась над книгой, в которую он зарылся, и на его худом лице проскользнуло раскаяние.

— Я ничего не имел в виду. Прошу прощения.

— Все в порядке. Я понимаю, что ты занят. Мне не стоило беспокоить тебя, когда ты занимаешься своими делами.

— Меня беспокоишь не ты. А что–то еще. Закрой дверь. Вернись и присядь. У меня есть, что тебе сказать.

Заинтригованная, она поступила так, как он попросил, и снова оказалась на скамье.

— Что–то не так?

Узкое, худое лицо сморщилось:

— Что–нибудь всегда не так. Это беда нашего ордена. Или, наверное, всех орденов друидов. Всегда что–то не так. И обычно мы ничего не можем с этим поделать. Мы просто отодвигаем это в сторонку и надеемся на лучшее.

Вустра выглядел искренне расстроенным, но она не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит:

— Нужно исправить что–то особенное?

Он покачал головой:

— Нет, нет. Просто болтаю. Иногда я просто поражаюсь. Думаю, и ты тоже. Мы сталкиваемся с таким препятствиями, и у нас так мало поддержки в нашей работе. Ард Рис посвятила всю свою жизнь, чтобы помогать народам, а они едва об этом знают. Они просто хотят, чтобы она — да и все мы вместе с ней, — исчезли. Я мог бы быть всего лишь писцом, а не друидом, как все вы, но я принимаю ваши обязательства и ответственность, как свои собственные. В широком смысле, я стал одним из вас.