Терри Брукс - Стражи Волшебного мира

— Что же мне делать, Афен? Что я могу сделать, чтобы порадовать тебя? Кажется, ничего, выслушав все это.

Она поднялась, прохромала через комнату и обернулась к нему:

— Я не могу прямо сейчас ответить. Я устала. Я рада, что ты вернулся, и мне страшно, что ты можешь уйти и снова так поступить со мной. Вспомни тот случай, когда ты отправился в Аришейг и выдавал себя за курьера, чтобы пробраться в палаты Коалиционного Совета? Вспомни, когда ты проник в помещения Красной Стражи и тебе пришлось с боем уходить оттуда? Одному! В самом сердце Федерации!

Он уставился на нее:

— Что случилось с твоей ногой? Что я пропустил за то время, что меня не было?

Она была на взводе:

— Ничего. Я не хочу об этом говорить. По крайней мере, ты заметил. Наконец–то. — Она взглянула на него. — Ложись спать. Я тоже собираюсь это сделать.

Не оглядываясь, она поспешила выйти из комнаты.

На борту «Аришейга» большинство палуб были пустыми. Рулевой держал курс на север, смотрящий находился в вороньем гнезде на вершине грот–мачты, а посередине у каждого борта стояла пара часовых. Ночь была темной и безлунной, облачная завеса накрыла Преккендорран, а с низменности Клета в нескольких милях впереди поднимались клубы тумана и направлялись на юг в сторону приближающегося флота Федерации. За исключением скрипа снастей и храпа спящих, на военном корабле стояла тишина.

Драст Чажал вышел на палубу и направился к кормовым ограждениям, вдыхая ночной воздух и успокаивая себя перед тем, что произойдет в следующие минуты. Стун уже должен быть на месте — хотя Драст не имел никакого понятия, где вообще было это место, — готовый появиться, когда это станет необходимо. Они проверяли этот план десяток раз. Личный адъютант Ародиана упомянул Стуну, когда ассасин разговорил его в служебном помещении и налил ему изрядное количество алкоголя, что командующий любил каждое утро встречать восход солнца с палубы запуска флитов, которые находились на этом военном корабле. Эта палуба располагалась на корме под командной палубой и пилотской кабиной, скрытая от глаз часовых. План состоял в том, чтобы Драст столкнулся с ним там и удерживал его внимание столько времени, чтобы Стун смог занять нужное положение, а потом ассасин должен схватить командующего и сбросить его за борт воздушного корабля.

Они летели на высоте около двух тысяч футов. Никто не сможет выжить, упав с такой высоты.

Драст был уверен. Не будет никаких свидетелей. Ародиан не подозревал о нападении; он понимал свое физическое превосходство. Все произойдет очень быстро.

Драст Чажал почувствовал дрожь внизу живота от ожидания. Эдинжа умерла и исчезла, а после нынешней ночи Ародиан отправится ей навстречу. Не останется никого, кто бы представлял для него угрозу.

На минуту он вспомнил о таинственных записках, получаемых им, в которых его считали виновным в смерти Эдинжи, снова гадая об их источнике. Может быть, это Ародиан? Он не представлял, как тому это удавалось, но не мог и отрицать такую возможность. Если эти записки перестанут появляться после сегодняшней ночи, значит так оно и есть.

Он мгновение он остановился около ступенек, ведущих на палубу флитов, испытывая нервозность, когда заметил одинокую фигуру, стоявшую у кормового ограждения. Леана Ародиана, наблюдающего за тем, как над горизонтом появляются первые серебристые лучи солнечного света.

Сделав глубокий вдох, он начал спускаться по лестнице, неотрывно глядя на того человека.

— Что такое? — Звук голоса Ародиана испугал Драста, и он остановился на месте примерно в шести футах. Ародиан даже не удосужился повернуться. — У вас какие–то недобрые намерения, а, Драст? Тайком подкрадываться ко мне?

К Драсту вернулось самообладание:

— Конечно же, нет. Я заметил вас с командной палубы и решил спуститься, чтобы пожелать доброго утра. Красивый восход, не так ли?

Ародиан покачал головой, повернувшись к Драсту:

— Правда вам не к лицу, так ведь? Вы знали, что найдете меня здесь. Почему не признаться в этом?

Драст изобразил притворное удивление:

— Вы ошибаетесь насчет меня. Я вовсе не такой человек.

Ародиан отошел на несколько шагов от ограждения:

— Вы именно такой человек и есть. Иначе вас бы здесь не было.

Драст почувствовал приступ беспокойства:

— Не понимаю, с чего вам делать такие дикие заявления…

Внезапно, его железными тисками обхватили сзади. На горле сжалась мозолистая рука, которая не позволила ему кричать. Его подняли над палубой, ноги свободно болтались в воздухе, пока он изо всех сил старался освободиться от объятий.

Леан Ародиан приблизился и встал прямо перед ним:

— Малыш, — прошипел он. — Ты должен быть доволен, что согревал место Премьер—Министра до тех пор, пока я не решил занять его. Ты думал, что сможешь удержаться в нем вместо меня? Ты, маленький червяк?

Драст с дикими глазами уставился на него. Он резко рванулся, отчаянно пытаясь вырваться. Но рука на его горле только еще крепче сжалась.

— Тебе следовало бы обращать больше внимания на то, что происходит перед твоим собственным носом, Драст. Ты так беспокоился насчет Эдинжи, что совсем упустил из виду это. Выброси его.

Драста Чажал поднесли к ограждению палубы флитов, все еще дергавшегося в попытках освободиться и закричать; у него осталась единственная эмоция — страх.

Этого не может быть!

— Помогите мне его удержать! — услышал он знакомый голос. — Он пытается вырваться!

Стун! Нет!

Ародиан подбежал, схватил его, и теперь его держали четыре руки, подтаскивая к перилам и приподнимая…

А затем внезапно руки Стуна оказались на шее Ародиана, перекрывая тому воздух, а с ним и крик, который тот слишком опоздал издать. Застигнутый врасплох и потерявший равновесие, Ародиан перелетел через ограждения, размахивая руками и ногами, и исчез в темноте.

Стун помог дрожащему Драсту Чажалу встать на ноги и выпрямиться, а затем похлопал его по спине:

— С вам все в порядке?

Драст покачал головой, показывая, что нет:

— Я подумал, ты предал меня! — прошипел он в ярости. — Я подумал, что ты действительно сделаешь это! Почему ты не рассказал мне о своем плане?

Его трясло от злости. Однако Стун лишь пожал плечами:

— Если бы не было видно, что вы поверили в то, что я вас предал, мне бы не удалось подвести его к ограждению, не перерезав бы ему глотку. Его тело могут найти. Мы же хотим, чтобы все выглядело как несчастный случай, не так ли?

Премьер—Министр осторожно потер свое горло:

— Что плохого было в моем плане? Просто привлечь его внимание на то время, пока ты его не столкнешь! Что в этом не так?

— Слабо. Прозрачно. Случайная встреча на рассвете на кормовой палубе без свидетелей и якобы без недобрых намерений? Он бы сразу все понял. Мне пришлось заранее убедить его, что он в опасности и что я, желая освободиться от обременительной сделки, охотно сделаю с вами то, что вы попросили меня сделать с ним. Он должен был поверить, что его деньги и обещание свободы купят мои услуги. Он должен был считать, что с моей помощью он сможет все перевернуть, сможет превратить вас в жертву. Ему понравилась такая ирония. Он согласился.