Матвей Курилкин - Сын лекаря. Переселение народов

И я больше не боялся, что будет бунт. Почему-то мне казалось, что поняв, куда их занесло, люди непременно возмутятся и посчитают себя обманутыми. Еще бы, тяжелый труд во враждебных землях, который вознаграждается чашкой жидкой вечерней похлебки – это несколько не то, чего ждут, когда уходят в поисках лучшей жизни. Однако каждый раз, глядя на лица бывших беженцев, я видел что угодно, только не недовольство. Злость, мрачное упорство, усталость – сколько угодно. Но не недовольство. И еще в глазах у людей появилась надежда. Прожив несколько месяцев, скитаясь по лесам, скрываясь от своих же соотечественников, они теперь готовы были радоваться даже возможности когда-нибудь вновь зажить нормальной жизнью. И ради этого сейчас они готовы были терпеть и работать на износ.

Вопреки опасениям Беара, никаких трений между представителями разных рас не возникло. Поначалу люди с опаской смотрели на здоровенных орков, да и мелкие шустрые гоблины вызывали некоторое удивление, но совместный труд сближает. Уже через пару недель от отчужденности не осталось и следа, даже по ночам, собираясь на совместные ужины, никто не делился по расовому признаку. Хотя в этом случае, скорее, виновата была усталость – после рабочего дня никому не было дела до таких мелочей. Где удалось найти место, чтобы устроиться поудобнее с миской, там и садились, не глядя на соседей, быстро уничтожали ужин и укладывались спать.

Ну а для меня после ужина вечер только начинался. Нужно было обсудить с остальными «старшинами» планы на завтра, поделиться новостями, обсудить дальнейшее развитие колонии. После этого, уже глубокой ночью, все расходились спать, а мы с Говорной шли в дом к Квотару, чтобы заняться учебой. Для меня это не было обязательным, конечно. Просто уже на второй день я понял, что дневной работы мне недостаточно, чтобы сразу проваливаться в сон, а лежать, глядя в темноту и оставаясь наедине со своими мыслями, было невыносимо. И тогда я вспомнил, что шаман как-то упоминал о том, что я совсем не умею управляться со своими силами и что он мог бы меня научить. А еще я вспомнил, как на пути в Артанию мне довелось вмешаться в его ритуал и оказаться в загробном мире. Уже следующим утром, задолго до рассвета, я колотил в дверь дома Квотара. Орк выскочил быстро, сжимая в руках рукоять топора – столь ранняя побудка не сочеталась с картиной мира шамана, и он, похоже, решил, что произошло нападение или еще какая-нибудь неприятность.

– Что? Где враги? – хриплым со сна голосом поинтересовался орк, опуская топор.

– Извини, что разбудил, – повинился я. – Помнишь, ты говорил, что я могу поучиться каким-то твоим шаманским штучкам?

Судя по лицу Квотара, ему очень сильно хотелось послать меня куда-нибудь подальше, но он сдержался.

– Что, хочешь в загробный мир научиться заглядывать, да? – мрачно поинтересовался он. Я кивнул.

– Дурацкая затея, – шаман покачал головой. – Даже если бы у тебя получилось, ничего хорошего бы не было ни для тебя, ни для твоей Иштрилл. У нее теперь свои дела, у тебя свои. Да и не выйдет у тебя ничего. Я уже говорил, что ты не шаман и никогда им не станешь. Чему могу тебя научить – так это лучше пользоваться тем, что тебе природа отпустила, а с духами говорить у тебя таланта нет.

– Мне бы хоть увидеть ее, – тихо сказал я. – Хоть один раз. Узнать, как она там.

– Нельзя тебе. И мне нельзя. Ей сейчас только навредить можно, она ведь там как младенец. Ты не переживай, я уже говорил с предками. Они там за девчонкой присмотрят, она ведь наша, мы ее приняли. Не пропадет, без помощи ее не оставят. А беспокоить ее сейчас не надо. Плохо будет. – И так на меня посмотрел, что у меня не хватило духу спорить.

Тем не менее я все же стал регулярно посещать «занятия», о чем не жалел. Какой-то прогресс я почувствовал далеко не сразу, да и упражнения, которые заставлял меня делать Квотар, были донельзя скучными – фактически я только и делал, что мысленно гонял по кругу какой-то «сияющий теплый шар», который до этого нужно было вообразить во всех подробностях. Я не возражал, дисциплинированно выполнял то, что требовал шаман. Получалось сначала не очень, тем более что я все время отвлекался. И было на что отвлекаться. Выдав мне рекомендации, шаман принимался за обучение Говорны. Наблюдать за их уроками было гораздо интереснее. Были там и безумные пляски, и воскурения благовоний, и прочие ритуалы, которые принято приписывать шаманам. И результат этих занятий тоже был зримым, осязаемым. Порой в комнате начинали происходить странные, пугающие вещи. Играли тени, гас свет, предметы вдруг меняли свое положение и начинали двигаться самостоятельно… Квотар не гнал меня, позволяя наблюдать за происходящим. А я, видя все эти сверхъестественные вещи, только проникался к его науке большим уважением. Оттого, возможно, и у меня, в конце концов, что-то стало получаться, несмотря на не слишком большое прилежание. Поначалу прогресс был незаметен. То, что мне хватает всего двух-трех часов сна, казалось мне следствием нервного напряжения. Тот факт, что утром я чувствую себя хорошо отдохнувшим и выспавшимся, как-то не задержался у меня в голове. Как и то, что дневная работа больше не вызывает такой усталости, как раньше – мне просто не до того было, чтобы отслеживать свое физическое состояние. Проняло меня в ту ночь, когда я, выполняя одно из упражнений, оставил на деревянном полу отпечатки ладоней. Выжженные. Я как обычно гонял по своему телу шар с энергией, краем уха слушая беседу Квотара с ученицей. Мысленно разделив шарик на два маленьких, я пустил их в руки, мне даже показалось на секунду, что я почувствовал настоящее тепло… А в следующий момент я понял, что тепло мне вовсе не показалось. Из-под ладоней, которыми я опирался на пол, взвились тонкие струйки дыма, запахло паленым. Отдернув руки, я получил возможность полюбоваться четкими отпечатками черного цвета – они выглядели так, будто я приложил к дереву раскаленную кочергу. Если, конечно, бывает кочерга в форме человеческой ладони. Я, наверное, целую минуту ошарашенно смотрел на дело рук своих. Продолжал бы и дальше, если бы меня не отвлек удовлетворенный голос Квотара:

– Ну наконец-то! Впервые мне приходится учить такого тупицу! Целых десять дней на то, чтобы дать выход силе. Это рекорд! Ну что ж, теперь, когда ты смог почувствовать, можно начинать настоящее обучение. Сегодня можешь отдыхать, а завтра приступим.

Я хотел возразить, сказать, что готов учиться хоть сейчас, но с удивлением обнаружил, что язык у меня еле ворочается, а глаза закрываются. Я, кажется, так и заснул сидя на полу. А наутро мне стало совсем не до учебы. Разведчики принесли дурные вести. В наших владениях появились эльфы.