К Паркер - Синий и золотой

– Была бы у меня хоть малейшая идея…

– Разумеется, – он поднял руку. Тема умерла и похоронена. – Ну, думаю, мы можем об этом забыть. Я сделаю заявление о том, что моя сестра умерла от естественных причин. Конечно, нам придется устроить государственные похороны, а тебе быть главным скорбящим. Извини, – добавил он. – Я знаю, ты не любишь официальные мероприятия.

– Об этом не волнуйся, – ответил я. – Это меньшее, что могу сделать.

– На устройство похорон понадобится неделя, – продолжил он. – А тем временем…

Ему не нужно было заканчивать фразу. Назад к столу, уже и так много времени потрачено. Он и правда не задумывал это, как наказание. Он искренне верил, что я наслаждаюсь работой.

Я встал.

– Только одна вещь, – сказал он. – Не так чтобы это было важно, но кто-то должен был тебе помогать. Иначе как ты достал все это оборудование? Ты знаешь, у нас все в порядке, но я должен спросить, кто тебе помогал. Нужно отдать кого-нибудь префекту или моя жизнь превратиться в ад на месяцы.

Я снова сел.

– У меня есть контакты, – сказал я.

– Да, я догадался, – в его глазах был лед. Я знал этот взгляд. – Извини, но мне нужны имена.

– В Гильдии воров, – сказал я.

Его глаза слегка расширились.

– Так Гильдия воров и правда существует, – сказал он.

– Конечно существует, – соврал я. – Мне очень жаль, но…

Он пожал плечами.

– Больше, чем стоит твоя жизнь, ясно. Ладно, забудь об этом. Теперь я знаю, что Гильдия воров и правда есть, а стража займется остальным. Спасибо, – добавил он, – ты правда помог, – он поморщился. – Я тебя только что подставил? Но если и так, я не могу забыть о том, что ты только что сказал.

– Все нормально, – сказал я. – Мы годами думали, что ты все о нас знаешь.

(И я подумал: любопытно. Он спросил о смерти сестры, как вы спрашиваете о здоровье невесты-инвалида делового партнера, но подтверждение существования Гильдии воров показалось ему интересным. Что бы я увидел, задумался я, если бы был здесь, когда к нему пришли сообщить о смерти Евдоксии?)

– Как скоро? – спросил он.

Я только поставил ногу на пол, собираясь уходить.

– Трудно сказать.

– Попробуй.

Я пожал плечами. Это был жест беззаботного человека, который никого не обманул.

– Правда, не могу сказать. Может шесть недель, может месяц, может…

– Шесть недель.

– Или шесть лет, – ответил я, – зависит от удачи. Если мне повезет, завтра в это же время. Если не повезет, то никогда. Всегда есть возможность, что это попросту нельзя сделать.

Он усмехнулся.

– Мне то же самое говорят строители дорог, – сказал он. – Они точно знают, сколько времени уйдет на прокладывание дороги от Центра к докам, но когда я их спрашиваю, они всегда добавляют два месяца. Затем, когда работа закончена, когда они знают, что она будет закончена, они просят бонус за досрочное завершение. Давай, Нино. Когда?

– Шесть недель.

– Так и думал, – он улыбнулся мне, и кто-то за моей спиной открыл дверь. – Значит, шесть недель. Ловлю на слове.

Да, я величайший живущий алхимик мира. Глупо это отрицать, вроде как перевернутое хвастовство. Но пожалуйста, обратите внимание на ударение на слове «живущий».

Вспомните, к примеру, Лелиана Аттагенского. Гениальный человек: очистил lachrymae dei еще будучи студентом в Фенори, первый человек, разделивший серебро на четыре аспекта – я был знаком с ним в Элписе, хоть и недолго. Или возьмите Геренния, который полностью изменил наше понимание реинтеграции гуморов. Если бы он все еще был жив сегодня, я был бы недостоин носить его конспекты. Это не вспоминая Гордиана Секунда; вот был человек, с которым я хотел бы познакомиться, но он уже был мертв, когда я прибыл в Парапросдокию. Кодриний…

Ладно. Интересен только специалистам. Суть в том, что это, извините за каламбур, золотой век алхимии. В последние пятнадцать лет было сделано больше эпохальных открытий, чем в предыдущие два столетия. Что касается гениев, по-настоящему исключительных умов: две дюжины, по самым скромным прикидкам. Но вот любопытная штука. Из двух дюжин ни один не пережил возраста тридцати трех лет.

Мне было тридцать два. Тридцать два и одиннадцать месяцев.

Недавно была мода на копии знаменитых картин, вы знаете о чем я: «Суд Тимея», «Битва за Синео», «Девушка с белым голубем». Точные копии, за исключением одной детали: кружки в «Суде», королевского щита в сцене битвы или левой серьги девушки. Идея была в том, что вы вешаете картину прямо над местом, где будете сидеть на званом ужине, и потом веселитесь, наблюдая за выражениями лиц гостей, когда они пытаются понять, что не так.

Ну, пропавшей деталью в «Мастерской Салонина Алхимика» был один труп, женский. Это я без проблем заметил. С тем же успехом здесь могла быть дыра в мире, сквозь которую можно увидеть звезды под нами.

– Спасибо, ребят, – сказал я страже, когда они меня втолкнули. – Здесь я уже сам.

Это плохой знак, когда вы опускаетесь до шуток над военными. Когда закрылась дверь, я опустился на пол и начал дрожать. Не то, чем я обычно занимаюсь. Думаю, это было связано с тем, что я смотрел на замкнутое пространство, где не было одной вещи.

Через некоторое время я более или менее взял себя в руки, встал, сумел разжечь очаг. Я забыл, когда в последний раз ел, но попросту не был голоден. Пока разгорался огонь, я пошел к кладовой с ингредиентами и выудил бутылку аквавиты. Чистая, бесцветная жидкость. Держал ее исключительно для спиртовой горелки. Я сделал три глотка.

Стало только хуже.

Ну, подумал я, и какого черта мне теперь делать?

Ирония была в том, что любой алхимик, знающий, что он делает, мог бы убить за лабораторию вроде моей. Каждый элемент оборудования, о котором вы только можете подумать, все лучшего качества; ряд бутылей и банок, словно солдаты на параде, каждый редкий и малоизвестный материал – некоторые из них по сотне ангелов за унцию – больше, если продавать на черном рынке (только они настолько редкие, что все, кто в теме, сразу поймут, откуда они взялись). Если был специализированный предмет, который мне нужно было сделать, достаточно было стукнуть в дверь и дать охраннику подробное описание, он относил его изготовителям инструментов или стеклодувами, и я получал необходимое на следующий день. Деньги не проблема. Неограниченное финансирование исследований. Если ад существует, я искренне верю, что это когда ты получаешь именно то, что всегда хотел.

У меня было шесть недель, чтобы раскрыть секрет трансмутации неблагородного материала в золото. Это невозможно. Я потянулся к верхней полке книжного шкафа и достал «Разные искусства» Поликрата. Шестая глава, девятнадцатая страница, четвертый параграф. «О превращении неблагородного металла в золото».