Юлия Фирсанова - Тиэль: изгнанная и невыносимая

Врут, когда говорят, будто эльфы с трудом привыкают ко всему новому. Может, среди старых, разменявших первую тысячу лет, так и есть, но в целом эльфы слишком разные, чтобы мерить их одной меркой. Да, неприятностей Тиэль, как любой разумный, не жаловала, зато перемены в целом, пожалуй, любила. Они представлялись ей прохладной быстрой струйкой воды в теплом тягучем потоке великой реки времени. Ей бы, наверное, и странствовать по Миру Семи Богов понравилось, останься возможность возвращаться домой и насыщаться силой великой рощи. Увы, этого права эльфийку лишили вместе с роскошью видеть родных и друзей…

С той стороны двери, которая открывалась в коридор, послышался басовитый гул Нартара и цокот каблучков. Адрис на всякий случай юркнул за ширму к Тиэль. Вдруг эта самая Злитаэль – медиум и устроит сцену, завидев призрака.

В приемную вплыла она , обожаемая эльфийка барона Кинтера. В первые мгновения Тиэль узнала ответ на второй из еще не заданных вопросов. Ехидный голос призрака продублировал его над ухом:

– Если это эльфийка, то я танцовщица из борделя.

Так и сказал « это », не удостоив красу неземную права именоваться в женском роде. Пусть и был несколько несправедлив в суждениях.

Вообще-то Кинтер не соврал в трепетно-влюбленных описаниях. Злитаэль была прелестна. Тонкий носик над капризными губками, из тех, что в пору юности кажутся умилительно-трогательными, а с годами приобретают брюзгливое выражение, лицо изящным сердечком, большие глаза и золотые волосы, собранные в мудреную прическу. Острые ушки девицы, выглядывающие из прически, и все иные места, доступные для украшательства, были отягощены ювелирными изделиями. Вроде бы тонкой работы, но в таком количестве безделушки превращались в нечто вульгарное.

Тому, кто никогда не находился в обществе эльфов длительное время, внешности Злитаэль вполне хватило бы для обмана. Крашеные волосы сделали ее почти неотличимой от чистокровной эльфийки Дивнолесья. Но только почти. Ощущения близости леса, интуитивно позволяющего чувствовать сородичей, не было и в помине. А уж цвет и аромат красавицы не оставили для Тиэль никаких сомнений в происхождении красотки. Запашок подгнившего мяса и треснувшая тусклая стекляшка! Злита была квартеронкой вампира, оборотня, человека и орка. Внешность ей досталась от клыкастого предка, а зубы – от человеческого.

От кого именно из родни Злитаэль унаследовала склонность к мистификациям, или же то было ее личное, приобретенное в процессе жизни свойство, эльфийке было не особенно интересно. А вот каким образом раскрыл обман Адрис, об этом Тиэль обязательно хотела спросить друга позднее. Неужели призраки более чутки, чем люди? Или граф при жизни общался с эльфами и смог унести за порог часть своих способностей, а не только разум?

– Вот, лейдин, лейдас Кинтер сейчас спешит на встречу, – вежливо проинформировал Нартар гостью прямо с порога. И тут же уточнил, выполняя инструкции барона: – Возможно, ты пожелаешь сообщить о причинах визита?

– Нет, – сморщила носик Злитаэль, пройдясь по приемной с надменно-хозяйским видом и присев в предусмотрительно расположенное в непосредственной близости от ширмы кресло. При этом ноздри ее зашевелились, неосознанно втягивая воздух с нужным снадобьем. – Пропал на три дня, а меня Римсин должен сильнее ревновать. Думаю, когда твой дурашка-барон предложение сделает, граф наконец решится.

– То есть ты не любишь барона Кинтера?

– Милый мальчик, ему стоило родиться песиком, – переливчато рассмеялась Злитаэль. – Он так виляет хвостиком, что все время хочется почесать за ухом или кинуть палочку. Но Римсин – более крупная рыбка. И он уже не молод, у меня есть все шансы стать счастливой вдовой…

– Хм, а я думал, эльфийки только по любви замуж выходят, – сметливо подбросил дровишек в огонь разговора Нартар.

– Так то эльфийки, идиотки с цветочками вместо мозгов, – фыркнула меркантильная красотка. – Я нормальная девушка. Мне не любовь нужна, а титул, положение в обществе и достаток. Но прикинуться любительницей зелени было чудесной идеей! Почти чудесной. Если бы ты только знал, лейдас, как я устала от цветов в горшках, которые мне шлют и шлют поклонники. Так и хочется разбить их о головы каждого из глупцов, решившего порадовать очередной пакостью эльфийку, обожающую живые цветочки! Букеты – трупы цветов никогда не примет ни одна дева из Дивнолесья. Чокнутые остроухие, помешанные на траве! – в сердцах выругалась напоследок девица.

– Спасибо за откровенность, Злитаэль. – Дверь в кабинет барона Фрогиана резко распахнулась, и на пороге явился бледный Кинтер с яркими пятнами несимметричного румянца на скулах. – Но, боюсь, я больше не смогу являться к тебе с визитами, потому как не желаю вилять хвостом. Да и горшков с живыми цветами тоже не пришлю. Не беспокойся.

– Ты… ты… Кинтер, это все наваждение, я одурманена, не верь ничему услышанному. – Крупные слезы навернулись на чудесные глазки и заструились по щекам. Притворщица вскочила с кресла и пошатнулась, будто от удара, незримо пронзившего трепетное сердце…

– Какова актерка! – восхитился Адрис над ухом Тиэль.

На миг, всего на миг, уверенность юного барона дрогнула. Тот, кто рад обманываться, готов ухватиться за малейший шанс для сохранения любимой иллюзии. Увы, ни малейших шансов на самообман окружающие юнцу не оставили. Из-за ширмы выплыл глумливый призрак и прямо на ручку кресла, с которого только что вскочила лжеэльфийка, сноровисто выпрыгнула маленькая паучиха.

– А теперь ты видишь прозрачного мужчину и большого паука с лиловыми глазами? – участливым тоном лекаря осведомился у интриганки Адрис.

– Д-д-да, – пискнула Злитаэль, отступая к стенке и вжимаясь в нее спиной. Ротик красавицы непроизвольно приоткрылся, и раздался сдавленный писк, чудная прическа попыталась встать дыбом, но золотая сеточка-плетение не пустила волоски в свободный полет.

– И будешь видеть до конца дней своих, обманщица, коль лгать продолжишь! – провыл дух, нависая над красоткой.

Практически в тон с ним завыла и перепуганная до смерти девица, сделав единственное, что могло оградить ее от подступающего ужаса, – зажмурилась.

– Нартар, прошу, проводи лейдин Злитаэль к коляске, – закончил беседу Кинтер.

– Сделаю, мой лейдас, – рыкнул гоблигном, подхватил девицу, разевающую ротик как экзотическая рыбка, выброшенная приливом на сушу, под локотки и практически вынес ее из приемной.

Уже в коридоре, отдалившись хоть сколько-нибудь от паука и привидения, Злитаэль частично пришла в себя и завопила что-то о черном колдовстве, помутившем ее сознание, и прочих поводах, вынудивших ее возвести на себя, любимую, поклеп. Одна беда, гоблигном сегодня немало наблюдал за действием волшебного средства и твердо знал: никаких галлюцинаций оно не вызывает, просто располагает к откровенности, что для многих куда страшнее самых зловещих темных чар. А о призраке и пауке еще с вечера наслушался от вампира с орком.