А. Живой - Семь верст до небес

– Не гневись батюшка, – сказал Ксения, – Это Арсен, храбрый воин. И полюбила я его крепко, больше жизни своей. Это он прекратил битву великую между народами нашими. Это он дошел до Богов и говорил с ними, чтобы спасти всех нас. И я помогла ему. Не желает зла Арсен русичам, хоть и видом сарацин. Простите меня батюшка с матушкой, но связана я с ним на веки любовью своей крепкой. И останусь с ним, чтобы ни было. Благословите нас, если можете!

Умолкла Ксения. Защемило сердце Вячеслава от услышанного. Не такой он видел судьбу дщери своей единственной и любимой больше всего на свете белом. Думал выдать князь ее за мужа достойного из русичей, а дочь его несмышленая сердцем сарацина выбрала. Не мог Вячеслав того пережить и уразуметь долго. Потемнело в глазах от натуги сердечной. Но вспомнились ему тут слова Ставра волшебника, что всегда прав был: «Если Бог дозволит воротится ей в дом родной, ты не суди ее строго. Она судьбу свою выбрала, но и за тобой выбор грядет. Труден будет выбор тот, но прими ее сердцем, князь». Совладал с собой Вячеслав, поглядел на Настасью Фаддеевну, и молвил:

– Что ж, дочка, если нашла ты судьбу свою, то живи, как сердце тебе подсказывает. Непросто нам будет, но мы с матушкой вам всегда рады останемся.

Вскочила Ксения с колен после слов этих, поцеловала отца с матерью, и снова на коня из Небесного Города поднялась. Тронули всадники скакунов своих чудесных и выехали в поле чистое, а за ним лес бескрайний рос, а потом начинались страны далекие. Посмотрели Арсен и Ксения в глаза влюбленные друг друга, обернулись и бросили взгляд прощальный на Солнцеград. Их путь только начинался от сюда.

А с холма, над городом возвышавшегося, смотрели им во след Кабашон и Анастасия, встретившись после разлуки долгой. Едва отправились дети своею дорогой, велел Кабашон войску мавританскому собирать шатры походные и домой идти путями скорыми. Заждались воинов сарацинских за морями жены и дети. Отступило войско мавританское от стен Солнцеграда, словно море черное от берега, и ушло в скорости путями лесными. На брегах моря далекого поджидали лодьи чернотелые тех, кто живым смог возвернуться из пределов русских. Да не много таких осталось, и трети не насчиталось в войске сарацинском.

Увидал Вячеслав скоро, что отступили мавры некрещеные из пределов его земель, и, прежде всего, от стен солнцеградских отдалились. Окончилась битва кровавая. И велел тогда Вячеслав похоронить всех воинов погибших. Многих Русь оплакала святая, но затем настал черед великий праздник сотворить на все окрестные земли. Ибо жизнь покуда не скончалась, слезы сохнут, время же течет.

Долго очень люди пировали, пили мед, царевну вспоминая. А затем настала пора вернуться к жизни мирной. Богатырь первый Горыня, только пир скончался, оседлал коня и в путь-дорогу отправился. Попрощавшись со всеми друзьями давними и в гости к себе зазвав, устремил он скакуна быстрого в горы далекие и островерхие, но лишь о том думал, что бы добраться поскорее до болот русалочьих. Ведь только один Горыня ведал, что живет в тех далеких русалочьих болотах Лазуруша, – дочь царя Водяного. Чьи глаза как бирюза сверкают, рыжий волос тело укрывает, а стройнее стана нет на всем белом свете. Ждет его, наверное, печалится девица.

Другие богатыри сильнейшие, Усыня с Дубыней, после пира собрали свою дружину ратную, поредевшую, правда, изрядно. Попрощались с Вячеславом да Настасьей Фаддеевной, и назад, в сторону лесов черниговских, отправились. Сардера, что позеленел опять от страха, во время битвы с маврами, в Солнцеграде оставили. Он всю зобу порастерял и хорошим засовом служить мог времена долгие, потому что не дряхлел и не гнил вовсе. Теперь, когда отвадили ворогов от родной сторонушки, осталось богатырям-предводителям Усыне с Дубыней отыскать в лесу колдовском Алексия, впервые в поход отправившегося. А то сучками да поганками пообрастет молодец, чего доброго, и в лешака превратится.

Ехали они так уже много дней и вели разговоры неспешные. А кругом шумели дубравы вековые, зеленели травы пахучие, пели птицы певчие, шумели реки полноводные. Жила Русь, как и встарь, наполнялась силами новыми.

Июль 1998 – август 1999.

Санкт-Петербург