Дмитрий Гарин - Враг престола

— Брешешь! — укорил юношу напарник, неуклюже пробираясь по скользким камням. Со скрипом раскачиваясь на тронутом ржавчиной кольце, фонарь бросал скупые отсветы то на воду, то на песок.

Это действительно оказался человек. Короткие тёмные волосы обрамляли бледное лицо рядами мокрых сосулек. Одежда покрыта грязью и водорослями. Глаза были закрыты. Лицо сохраняло выражение блаженной безмятежности.

Опустившись на колени, старик приник к груди незнакомца.

— Живой! — выпалил он, переворачивая утопленника на бок.

— Платье–то господское. Гляди, какое шитьё. — Молодой рыбак небрежно приподнял конец плаща. — Может, у него и золотишко завалялось?

— Дурень ты, Кова, как и папка твой. Почто грабёж чинить? Коли выручим господина, получим втридорога.

Однако юный рыбак уже принялся шарить под плащом в поисках кисета или кармана. Почему он должен отдавать свою удачу на откуп каким–то там господам? Он нашёл добро, а стало быть, это добро принадлежит ему.

— Оглох, окаянный? — Кустистые брови старика сдвинулись, придавая лицу суровое выражение. — Лапы свои…

Он не успел закончить. Слова застряли в горле вместе с длинным тонким лезвием, жадно впившимся в плоть.

Кова даже не понял, что произошло, Когда он поднял глаза, клинок уже покинул шею старика, и в лицо ошарашенного юноши брызнула тёплая кровь. Сдавленно пискнув, молодой рыбак отшатнулся, неуклюже грохнувшись на песок.

Хватая воздух ртом, старик осел на камни, прижимая руки к распоротому горлу: окровавленный рот издавал мерзкое бульканье. Рядом на ноги медленно поднималось то, что незадачливые рыбаки мгновение назад приняли за человека. Нет, они ошиблись: теперь Кова видел — истории об утопленниках, возвращающихся с того света, были правдой. Взъерошенные мокрые волосы, в которых застряли ошмётки водорослей, бледное лицо, освещённое луной. Чёрные глаза напоминали двери в иной мир. Бесстрастные, холодные и безжалостные.

— Простите, мы… я… не хотел… — мямлил юноша, отползая прочь.

Наконец, когда ужас ослабил свою ледяную хватку, сила вернулась в ноги Ковы, и юный рыбак бросился наутёк. Он успел сделать ровно четыре шага, прежде чем заточенная полоска стали вошла в его затылок с глухим вязким звуком. Когда Кова упал на холодный песок, он был уже мёртв.

Смертоносные движения дались утопленнику с непринуждённой лёгкостью лишь на первый взгляд. Когда последний свидетель был убит, Джек осел на колени и его вырвало. Одна рука была вывихнута. Ноги разбиты о камни. Глубокая рана на левой щеке горела огнём. Джек не знал, сколько яда попало в неё с клинка, но радовался тому, что с годами выработал в себе устойчивость ко всем смертоносным зельям, которые использовал. Пояс с ножами пришлось отстегнуть, и теперь его дорогие игрушки покоились где–то на дне реки. Впрочем, сейчас это было не важно.

Взгляд убийцы скользнул по Королевскому мосту крупнейшей и красивейшей из трёх переправ, соединяющих Адамант. До правления Конрада Завоевателя она называлась «мостом Древних». Сейчас же по нему спешили всадники и люди с факелами. Слишком много суеты для простых торговцев или загулявших допоздна горожан. Убийца не знал, станут ли искать его здесь, но не собирался искушать судьбу.

Поднявшись на ноги, Джек отряхнул карнавальное платье, превратившееся в грязные лохмотья. Прежний владелец этого одеяния, состоятельный столичный вельможа, гнил теперь на дне выгребной ямы одного из захолустных постоялых дворов. Джек приложил немало сил, чтобы исчезновение этого человека осталось незамеченным. Ещё больше усилий потребовалось, чтобы раздобыть планы дворцовых секретных ходов. Укрыться от всевидящего ока королевской секретной службы было совсем непросто. В отличие от многих Джек никогда не сомневался в её существовании. Незаметные вежливые люди… Убийца считал, что именно они станут его основной проблемой. Но он ошибался.

Синие глаза. Два лазурных сапфира, горящие обжигающим холодом. Джек никак не мог забыть их. Никогда ещё ему не доводилось иметь дело с орками, и всё равно убийца понимал: на этот раз что–то было сильно не так. Понял в тот самый момент, когда в королевском кабинете зажёгся ледяной взгляд, что не мог принадлежать никому из живущих. Как быстр он был, как смертоносен. Ещё мгновение, и Джек вполне мог бы распрощаться с жизнью. Он вспомнил тот вязкий, сладковатый ужас, овладевший им тогда. Ужас, вернувший убийцу в детство.

«Бойся первого короля…»

— Ты ошибся, старик, — просипел Джек сам себе с оттенком злорадства. — Я убил своего первого короля, и я всё ещё жив.

Он вновь попытался улыбнуться. И опять безрезультатно. Скинув промокшие насквозь тряпки, Джек облачился в одежду Ковы, столкнув после мертвецов в реку. Эти действия приободрили убийцу. Так или иначе, но задание он выполнил. Король был мёртв, а раненый орк станет козлом отпущения, на которого повесят всех собак. Конечно, был ещё и этот серый человек в дверях, случайный свидетель. Если он выжил.

Как мог Джек допустить такую небрежность? Почему никто не предупредил его о силе, таящейся в глубине этого странного существа? Не тот ли это орк, что уложил в грязь Мэтью Дюваля? Теперь басни красноносых пьяниц выглядели на удивление правдоподобными.

Джек поймал себя на мысли, что ищет успокоения и утешения в собственных рассуждениях. Что случилось с ним? Неужели он утратил контроль? Нет, всё было гораздо хуже. Он испугался.

Теперь обладатель ледяного взгляда не мог так просто умереть, не мог сгнить в королевских подземельях или расстаться с головой на плахе. Нет, он найдёт выход, он выживет. Выживет для того, чтобы Джек сам смог настигнуть его. Настигнуть и вонзить кинжал в его сердце.

И всё же убийцу не покидало навязчивое, зудящее чувство неудачи. В тот момент, когда они встретились в кабинете короля, орк словно забрал у Джека что–то. Нечто незримое, но невероятно важное. Теперь Джек должен был вернуть это. Вернуть любой ценой.

Закутавшись в пропахшую рыбой и дымом накидку, убийца растворился в ночи.

Не было в королевстве второй столь же быстроходной и надёжной кареты, как карета герцогини Редклиф. Сталь холодной ковки и чёрные панели лакированного клёна превращали эту повозку в настоящую крепость на колёсах. Дверцы украшал литой эмалированный щит с изображением чёрной башни на красном фоне. Плоскую широкую крышу венчали две пары застеклённых масляных фонарей, сконструированных самим королевским фортификатором.