Дарья Быкова - Иллика и Оккар

И да, самого Оккара долго потом выворачивало при малейшем воспоминании о времени, проведённом там. Но при чём тут Иллика?.. Откуда она могла это всё взять?

Интересно, предполагал ли сам Тёмный, что выйдет, когда связывал их браком? Смогла ли на самом деле Дева его разорвать? Оккар даже руку поднёс ко лбу, пощупать место, где ещё недавно красовался венец – ничего.

Он молча протянул Иллике кружку воды и лечебную мазь. Сначала хотел сам намазать, но побоялся прикасаться. Не хотелось видеть, как она с отвращением шарахнется. Взглядом Оккар старался также не встречаться – боялся встретить там не только ненависть, но и презрение. Кто знает, что видела Илька… он ведь далеко не во все моменты своей жизни был смел и силён. И там, в Инквизиции… да он не помнит половину времени. Наверняка ведь и стонал, и умолял, вот разве что не сознался, в чём требовали, поэтому и жив ещё…

Так или иначе, но Иллика молчала. И, кажется, тоже избегала встречаться взглядом.

Ночью ему снилось, что они снова женаты, и что Иллика изменяет ему с Тинко. А потом, что он – беспомощно распятая жертва на ритуале силы, и рассыпавшийся в прах Советник снова жив и втыкает в него кинжалы, а Иллика стоит рядом и подсказывает. Это за то, что он посмел на мне жениться. Это за то, что он заставил сказать «да». Это за то, что втянул в смертельные разборки, это за боль при переходе границы с Тарргоном, это за то, что не был безупречен, а это – в живот, за то, что вообще посмел родиться на свет со своим проклятым даром и портить нормальным людям жизнь!

Она вышла замуж на маньяка. За упрямого и невыносимого мерзавца. Хотя что там придумывать, за колдуна – этим всё сказано. И чем дальше, тем больше Илька склоняется к мысли, что Дева развела их просто так. Видимо, ей, Иллике, в награду за отчаянную попытку спасти. Или же Её планы поменялись. А может, просто назло Тёмному, они ведь явно не ладят. Что угодно, но только не первоначальное условие, потому что влюблённые мужчины, даже очень сильно обиженные влюблённые мужчины так себя не ведут. Вот взять хотя бы Тинко… да он за ней в другую страну рванул, с колдуном проклятым на свадьбе дрался… вот он был влюблён. А этот… этот бесится и всё. Кажется, от одного её вида просто бесится. Ильке даже начинает казаться, когда она ловит на себе какой-нибудь особо «добрый» взгляд, что колдун раздумывает – а не прикопать ли её где-то тут, по дороге. И останавливает его, вероятно, только надежда узнать что-то полезное, порывшись у Иллики в голове.

Конечно, она могла бы соврать, что вспомнила, и сочинить какую-то правдоподобную и на редкость бесполезную для колдуна историю. Но, во-первых, он как-то очень хорошо чует ложь, а во-вторых, врать и прятаться – недостойно воина. А Илька хочет быть воином. Пожалуй, единственное, чем она могла бы гордиться в своей жизни пока что – это прямотой и иногда совершенно лишней даже, пока никто не слышит, можно и признаться – глупой, отчаянной храбростью.

Зачем она требовала у бывшего мужа клятву, Иллика и сама не знает. Наверное, потому что у каждого есть воспоминания, которыми он, мягко говоря, не гордится, а колдун в последнее время почему-то удивительно легко делает ей больно. Он, конечно, отказался. Даже хуже – прямо сообщил, что совершенно с ней не считается. Илька подумала, что раздобудет другие клинки – эти вряд ли против хозяина пойдут, и убьёт его потом. Наверное. Ну или покалечит. Хотя бы немного.

А потом она посмотрела его воспоминания. Положа руку на сердце, Иллика даже не может сказать, что её затянуло, и что у неё не было выбора. Был. Просто в какой-то момент, когда Оккар потянул её сознание к себе, она поняла, что может и сама в него заглянуть. И заглянула. А там… там ад. Какой он, наверное, и бывает. Куда больше, чем Иллика могла представить. Куда больнее и беспросветней, чем она сама могла бы вынести. Это не оправдывает его мерзкий характер и загоны, но заставляет Иллику плакать. Ей невыносимо больно вместе с ним, и от того, что больно ему.

Оккар избегал встречаться с ней глазами. И на следующий день тоже.

Всё даже хуже, чем ожидалось. Какая сцена из её прошлого заставила его её презирать, Иллика могла только гадать. Но не собиралась – какая, к бесу, разница? Он всё равно никогда не простит и не простил бы ей развод. Ни при каких условиях. Для него это победа Девы. Победа так долго и жестоко мучившей его Инквизиции…

Когда в придорожном трактире колдун жёстко осадил молодую и симпатичную подавальщицу, пытавшуюся с ним флиртовать и нахамившую Иллике, девушка поняла, что это конец. Дно. Колдун понял, что она, Илька, испытывает к нему какие-то странные, противоречивые, но весьма сильные чувства… и теперь ему неловко и жалко. Её жалко. Докатилась. Разговаривать и дотрагиваться брезгует.

Оккар заговорил с ней только вечером. Они сидели по разные стороны костра – Илька упрямо сама разводила костёр, не желая записываться в ряды немощных и бесполезных.

– Надо перевязать рану, – сказал он, вертя в руках мазь и бинт.

Илька зажмурилась, представляя, что он сейчас протянет это всё ей, не в силах справиться с брезгливостью. Возможно, дело в том, что она не была невинна на момент их брака? Ну так что ж, Оккар-то тоже не монашествовал, и судя по тому, что ей довелось с ним испытать, опыт его куда богаче и разнообразнее.

Когда она открыла глаза, бывший муж всё так же держал бинт и мазь в руках, и даже – неужели? – смотрел на неё. Прочитать что-либо в его тёмных глазах было невозможно, и Илька с самой себе непонятным облегчением начала расшнуровывать штанину. Странно, но рана её практически не беспокоила. Неужели у Оккара такая хорошая мазь? Вот даже в голову, несмотря на ранение, лезут совершенно лишние мысли – когда колдун опускается на корточки рядом с ней, Илька чувствует совершенно неуместный прилив желания. Поспешно опускает глаза – ей никогда не удавалось особо скрывать свои чувства…

– Завтра мы будем проезжать сравнительно крупный город, – тем временем говорит мужчина. – Ты останешься там.

Сердце Иллики летит вниз. Отказаться – невозможно. С раненой ногой, как бы хорошо ни вела себя рана, она – обуза. Остаётся только согласиться… и отправиться тайком следом. Потому что ей страшно. Она, наверное, сошла с ума, но её буквально скручивает от точного знания: стоит им разделиться, и он умрёт.

– Хорошо, – говорит она. – Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Хотя, в общем-то, ты можешь оставить меня прямо сейчас прямо здесь – я вполне способна позаботиться о себе сама.

Слишком много слов. И все не о том…

– Иллика… – вздыхает Оккар. И не понять – чего вздыхает-то? И хочется бросить, и совесть не даёт? Откуда у колдуна вдруг щепетильность и сострадание? А впрочем, она-то как раз теперь знает, что у этого колдуна полно совершенно не идущих настоящему злодею качеств, как бы он ни маскировался. Хотя маскируется, надо признать, талантливо.