Дарья Быкова - Маша и любовь

А вообще мог бы и одеться. Ну и что, что нет сухой сменной одежды? Я же вот сижу в мокром, и ничего, печка в машине работает на максимум, и уже почти тепло. И никого не смущаю своим видом, не то, что некоторые. Мне смотреть на него неловко, и не смотреть тоже как-то не так. Мука чистая, честное слово! Ну или снимал бы тогда всё, а то мне и замечание ему вроде сделать не за что, и беспокойно.

– Как дела у Никиты Рекунова? – спросил киару. Я вздрогнула и подняла глаза. Сердце снова застучало быстрее. Зачем ему? Собирается мне угрожать? А что, сегодня день такой. Кто семьёй шантажирует, кто вообще убить пытается… стоит ли ждать хоть чего-то хорошего от самого непонятного, а потому самого страшного из всех моих сегодняшних собеседников?

– Не знаю, – ответила я. – А Вас это правда интересует?

– Нет, – немного помолчав, сообщил он.

Машина нырнула в подземный паркинг, и я успела уже предположить, что руане живут под землёй, как кроты, но всё оказалось обыденнее: прямо из паркинга мы на лифте поднялись на девятнадцатый этаж.

Квартира тоже оказалась довольно обычной, хотя не знаю, чего именно особенного я ожидала. Это ведь мы, люди, строили. Для людей. И вряд ли инопланетяне возят с собой гору мебели, чтобы обставить временную квартиру.

Меня опять начало знобить, стоило покинуть прогретую машину, и я впала в какое-то оцепенение, которое никак не хотело теперь отступать, поэтому я безропотно последовала за хозяином квартиры, приняла от него какую-то махровую стопку вещей и каким-то образом оказалась в ванной комнате, прямо перед душевой кабиной.

Что же он собирается со мной делать, если для этого я нужна ему чистой?!

Из ванной я выходила согревшаяся, но переполненная различными предположениями и домыслами. Чтение большого количества романов сыграло со мной злую шутку – я никак не могла отбросить мысль, что он вот-вот начнёт меня домогаться, это же сюжет трети романов, как минимум – какой-нибудь мачо похищает прекрасную девушку, сражённый её красотой… Не то чтобы я такая уж неотразимая… но дело не только в этом. Просто мне никак не представить, а зачем же я ему ещё? И, вроде как, и самой от этого обидно: я – это ведь не только тело, я – это намного больше, я – личность, уникальная, пусть и не очень-то замечательная, но личность… вот только придумать, когда же он успел разглядеть мой внутренний мир, у меня никак не получалось. И что в нём такого невероятного и уникального для инопланетянина – тоже.

А может, я – носитель какого-нибудь необычного гена? И он заставит меня с собой размножаться? Брр!

Разыгравшееся воображение немного сникло, когда киару, которого я обнаружила на кухне, как-то кисло при виде меня скривился, но воспрянуло с новой силой, когда он произнёс:

– Наверное, Вам придётся остаться у меня.

Я невольно схватилась за ворот халата, сама не знаю зачем, то ли чтобы руки куда-то деть, то ли, чтобы в этот халат с головой спрятаться. Дофантазировалась я, похоже!

– Нет, – сообщила излишне гостеприимному инопланетянину и попятилась. – Зачем? Почему?

– Мой интерес к Вам, – начал синеглазый, и сердце моё замерло, наполовину от ужаса, наполовину от странного мне самой восторга – я интересна ему! Правда, он очень быстро меня «приземлил», – слишком очевиден для всех. И я предпочту скорее поддержать сложившееся мнение, чем ждать, пока они докопаются до истины.

Ничего не понимаю. Я ему всё же не нравлюсь? Но при этом мы будет старательно притворяться, что нравлюсь, чтобы какие-то загадочные «они» не докопались до не менее загадочной истины…

– А мне-то скажете, зачем я Вам? – мрачно поинтересовалась, удивляясь своему внезапно наступившему спокойствию и фатализму. Всё воспринималось словно бы со стороны. Видимо, слишком много событий я успела уже пережить за это утро, а ведь всего два часа прошло, как я вышла на пробежку…

Тут меня всё же проняло. Два часа! Родители, наверное, с ума уже сходят, тем более, что мой телефон, хоть и остался при мне – в кармане, но вымок не меньше, чем я, и был совершенно бесполезен.

– Мне надо позвонить! – решительно сказала я. Если он мне сейчас откажет, я… я… не знаю, что я. Либо расплачусь, либо брошусь силой отбирать телефон, который киару вертит в руках. Это у него уже новый, или перед тем, как бросаться спасать бедную Машу, благородный руанец успел выложить из карманов всё ценное?

– Звоните, – равнодушно обронил синеглазый и протянул телефон. Вот так просто? Даже не спросив, куда я буду звонить и что скажу?

– А если я в полицию позвоню? – спросила у него, ругаясь мысленно на свой болтливый язык. Что толку спрашивать «если?», звонить надо было! Ну и что с того, что меня пока не обижают, меня собираются удерживать против воли, а это тоже вполне себе уголовно наказуемое преступление! И «око за око» Уголовный кодекс оправданием не считает!

– Звоните, – повторил киару. И спиной ко мне повернулся. Вот это безалаберность. Даже страшно делается – такое впечатление, что от моих действий ничего не зависит…

– Я потеряла телефон, – сообщила брату. Родителям звонить не решилась, им врать куда сложнее, а мне, похоже, действительно надо остаться тут. – Зашла к… подружке. Всё хорошо. Ещё позвоню.

И быстро повесила трубку, пока брат – да, он иногда тугодум у меня – только-только подбирал какое-нибудь ёмкое, но всё же цензурное – воспитание-с! – слово, чтобы охарактеризовать свою непутёвую сестрёнку.

– К подружке, – задумчиво повторил киару и подвинул мне кружку с чем-то горячим и коричневым. – Какао. Будете?

– К подружке, – немного враждебно подтвердила я. – А Вы хотите, чтобы я им сказала, что я у совершенно незнакомого мне инопланетянина? Нет, спасибо, я какао не люблю.

– Мне всё равно, – немного насмешливо и как-то очень раздражающе произнёс синеглазый, с упоением принюхиваясь к своей кружке и даже зажмуриваясь. Может, какао для них как наркотик? Что-то больно лицо у него счастливое… И что всё равно-то? Что я скажу, или что какао не люблю? У-у-у, медуза инопланетная! Вот сейчас снять бы полотенце с головы и по этой не в меру довольной физиономии…

Но вместо этого я спросила ещё раз, постаравшись вложить в голос уверенность и чувство собственного достоинства, которых в данный момент у меня, увы, и в помине не было:

– Зачем я Вам?

– Я Вам скажу, – проявил невиданную сговорчивость он. А хотя нет, не проявил. Показалось. – На корабле скажу, когда мы будем в паре дней пути отсюда.

И я ощутила какую-то всеобъемлющую беспомощность. Я никак не могу на него повлиять, кажется, всё, что я могу сделать – это, когда он, наконец, меня отсюда выпустит, свалить из города и залечь где-нибудь на дно. Что там говорил Никитос о своих проблемах? Что-то мне подсказывает, что его проблемы – полная ерунда по сравнению с моими, хоть мне никто пока руку и не ломал… Наверное, от этих мыслей вид у меня сделался жалкий и напуганный – именно так я себя и ощущала, потому что киару неожиданно подобрел и произнёс почти ласково: