Надежда Мамаева - Академия темных властелинов

Эрвин поймал конец полотнища и начал отходить. Получилась своеобразная тканевая горка, начинавшаяся на уровне третьего этажа и заканчивающаяся самим боевиком. Я лишь успела вцепиться в свой край мертвой хваткой и упереться ногой в стену, как последовал рывок. Пока по полотнищу скользили тела, на мгновение мне показалось, что вот сейчас сил не хватит и я на манер подсеченной рыбины вылечу из окна. Но нет. Все схлынуло так же, как и началось: резко, словно отрезало.

Расцепила руки и вытянула шею, разглядывая картину за окном. Эпичная горка из трех тел подавала признаки жизни. Преимущественно матерные. Альт сверху, посредине Уилл, изображавший котлету-гриль в бигмаке, и снизу — Эрвин, на которого и спикировали друзья.

Я же, убедившись, что муженек и недосамоубийца живы (о здоровье я даже не заикалась), поняла, что надо делать ноги. Как говорила моя бабуля: «С изюминкой должны быть кексы, с загадкой — кроссворды, а женщины — с мозгами, чтобы вовремя думать и действовать». Мне порой казалось, что мне эти самые мозги родители покупали вскладчину и со скидкой. Иначе почему я сначала спасла Альта с Уиллом, а потом задумалась: как бы мне свалить, прежде чем Смерть поймет, кто только что лишил ее командировочных?

Включив форсаж, я помчалась вон из общежития. Правда, на первом этаже не рискнула воспользоваться парадным входом, а выкарабкалась наружу через окошко каморки коменданта, что выходило в палисадник с обратной стороны здания.

Вот так вот, практически огородами, выбралась из эпицентра и поспешила на занятие по сказковедению, где оказалась единственной курсисткой, пришедшей на него. Даже преподаватель, благообразный старичок с лысой макушкой, окруженной венчиком седых волос, вошел чуть позже меня. Мы уставились друг на друга, как два грибника, столкнувшиеся на лесной поляне, полной маслят.

Вместо приветствия преподаватель вопросил:

— Имя и род?

— Рейнара Эрлис.

— Я вас запомнил. — С этими словами старичок осмотрел пустую аудиторию, словно ища еще кого-то, и… удалился.

Я же выждала для порядка еще минут пятнадцать и решила, что на сегодня учебный день закончен и можно отправляться домой. Благополучно миновала парк, ворота и даже квартал, что разделял магистерию и доходный дом, и уже размечталась, как вытянусь на кровати с бутербродом в зубах. Фантазерка. Едва я занесла ногу на первую ступеньку перед входом в дом, как из-за угла вышел боевик:

— Рей, кажется, сегодня ты мне кое-что задолжала…

Я лишь мысленно застонала.

— Эрвин, будь человеком! Я сегодня труп.

— Рей, милая, терпеть не могу эти полунамеки, если ты понимаешь, о чем я, — сардонически усмехнулся боевик. — Не можешь — так прямо и скажи, перенесем…

Я, уже было воспрянувшая духом, рано обрадовалась, ибо блондин припечатал:

— Но тогда давай сразу договоримся о неустойке… Скажем так, один день — один поцелуй…

От этой его фразы шел запашок… Словно недавно сдохло в лесу что-то большое и толстое. Например, совесть Эрвина. Ибо веяло наглостью и нахрапом. Но того, кто сумел разобраться в 1-С бухгалтерии, не одурачишь размытым устным договором.

— Мы условились о сроках? Был прописан порядок взыскания пени? Наконец, где два отпечат… тьфу, написанных на пергаменте экземпляра, заверенных подписями обеих сторон? — Сухой тон фининспектора подействовал на боевика не хуже ушата холодной воды.

Но судя по тому, как быстро блондин поменял тактику, он был из тех, кто практикует моржевание и в прорубь ныряет постоянно. А иначе чем объяснить тот факт, что Эрвин моментально отошел от моего холодно-казенного тона?

— У тебя острый язычок, — провокационно протянул он и стремительно приблизился ко мне настолько, что мой нос уперся в его грудь. — Он мне очень нравится. А еще я хотел бы применить его по другому назначению.

Он притянул меня к себе. Руки. Сильные, мозолистые, они начали нежно поглаживать спину. Одна поднялась чуть выше, сквозь ткань прошлась пальцами по позвоночнику и начала ласкать шею. Невесомые прикосновения, призванные рождать в теле приятное ощущение мягкости… нежности… неги.

Вот только я стиснула зубы и замерла соляной статуей с неестественно прямой спиной. Понимала, что если начну сопротивляться — это только его раззадорит. И за ради чего я согласилась на эту сделку?

С другой стороны Энжи, восседавшая на плече, воинственно пропищала:

— Лапы убрал от хозяйки!

— А то что? — с интересом вопросил Эрвин у зверька.

На мгновение маска обольстителя спала, и выглянул охотник. Тот, кто привык добиваться своего. Такому недостаточно иллюзии полублизости, когда гуляешь под ручку на свидании и целуешься в парадной. Такой берет штурмом и наслаждается победой сполна. И преимущественно горизонтально, предпочитая слышать стоны и прерывистое дыхание.

Крысявка набрала воздуха в грудь, чтобы ответ (он же рявк) получился достойным, но ее опередил обманчиво-насмешливый голос:

— Охотиться на замужнюю женщину, да еще на территории, охраняемой ее семьей? Да за такое браконьерство можно и орудия незаконного промысла лишиться…

Дэн! Вот кто бы еще вчера сказал, что я обрадуюсь, услышав несносного родственничка, не поверила бы. Но он был меньшим из двух зол хотя бы оттого, что я интересовала его с исключительно деловой, а не постельной точки зрения.

Я обернулась. Позади стоял Вердэн, недовольно скрестивший руки на груди. В тишине мужчины мерялись взглядами. Пауза затягивалась. Что там по этикету в подобной ситуации приличествует совершить? Представить двух незнакомых друг другу мужчин, раз уж я знаю обоих? Спасибо, увольте. Я еще пожить хочу… поэтому-то тихонько начала тактическое отступление к входной двери.

А между этими двумя чуть ли не искры летели. Егерь, тьфу, деверь, прошелся уничижительным взглядом по Эрвину с головы до ног. Блондин словно приготовился к схватке. Словесной ли, рукопашной или магической — не суть.

— Где же ты был, родственничек, когда Рей чуть вдовой не стала? — Первый выпад в этой дуэли был за боевиком. — Хотя зря я все же повелся на уговоры и помог спасти ее муженька. Глядишь, уже утешал бы вдовушку, а не стоял здесь.

Эрвин бил фразой наотмашь, нарочно провоцируя, и любой другой на месте Вердэна наверняка сорвался бы. Вот только блондин не знал, что выдержка и хладнокровие его противника сродни вековым льдам Антарктиды, спрессованным до твердости железа.

— Так вы и есть тот самый Эрвин Торон, которому я обязан жизнью брата? — промолвил Дэниэль таким тоном, что самым чувствительным впору было идти и подыскивать веревку с мылом, чтобы тихонечко самоликвидироваться.

— Он самый, — это уже крысявка, не выдержавшая напряжения, которое было почти осязаемым.