Надежда Мамаева - Академия темных властелинов

А потом я ощутила ее — силу. Она поднималась из глубины, словно проснувшийся гейзер. Сокрушительная, как волна цунами, разрушающая все и вся, магия выжигала меня тьмой, разрывая на части. Я была барьером, хлипким заграждением на ее пути в реальный мир. И когда показалось, что сила вот-вот выплеснется через край, накроет с головой, поглотит… она лишь обдала первозданной тьмой, будто налетела на волнорез, рассеклась, огибая меня, и, собравшись в поток, устремилась в мир…

Последнее я не поняла умом, а скорее осознала каким-то внутренним чутьем. Как и то, что русло этой реки, связавшей мою силу и реальность, — Энжи.

Крысявка стала проводником для дара, который я просто не смогла обуздать.

Тело била дрожь, сердце ударило о грудь изнутри раз, второй, а потом застучало, втягиваясь в ритм. Сначала рваный, но все более ускоряющийся.

Первым, кого я увидела после пробуждения, была Смерть. Та самая, командированная, у которой я увела из-под носа Уилла.

— И тут облом, — в сердцах плюнула она, сунув косу под мышку.

— Добрый вечер, — прохрипела я первое, что пришло на ум, — госпожа Смерть, может, чайку, раз уж заглянули?

Понять, по чью душу явилась моя знакомая, догадаться было нетрудно. А с учетом того, что я ей изрядно подпортила статистику… В общем, скорее интуитивно, на голых рефлексах проявила вежливость, нежели в полной мере понимая, зачем пригласила костлявую чаевничать.

Только потом, прокручивая в голове события, поняла, что сказала именно то, что следовало. Ибо, как говорила бабуля: «Вежливость — это не просто узаконенное подхалимство, но и способ изрядно облегчить себе жизнь». В моем же случае — не просто «облегчить», но и продлить.

— А если останусь, любовник твой не будет против? — ехидно уточнила черносутанница.

Только после ее слов я повернула голову вбок и уперлась взглядом в Дэниэля, который сидел практически вплотную ко мне. На его лице, что находилось всего в двух ладонях от моего, застыло выражение… боли.

Рука в перчатке, прикоснувшаяся к моей скуле, и вкрадчивые слова Дэна:

— Рей, посмотри на меня. С кем ты говоришь? Тут больше никого нет… — заставили нервно сглотнуть.

— Ну, обнаглел! А раньше он меня чуть ли не печенкой чуял, стоило только рядом появиться! — Это уже вовсю веселилась Смерть. — У меня на твоего крылатого аж целая стопка уведомлений скопилась. Немудрено, с его-то работой, но он живучий… — припомнив, видимо, что-то старое, отвлеклась костлявая.

А я решила сразу убить двух зайцев. Объяснить Дэну, что я психически почти здорова, и развеять заблуждение гостьи. Перво-наперво открестилась от роли пассии, которую так настойчиво сватала мне Смерть.

— Он мне вовсе не любовник, — выпалила я и, обращаясь уже к Вердэну, пояснила: — Дэниэль, понимаешь, ко мне в гости заглянула моя, да и твоя, как только что выяснилось, хорошая знакомая — Смерть. Ты ведь не против попить всем вместе чайку?

Вердэн сглотнул, но потом черты его лица словно разгладились.

— А я уже было подумал, что ты тронулась рассудком… — начал было он.

— И судя по его ошарашенному виду, все еще продолжает в это верить, — ехидно прокомментировала Смерть и прищелкнула костлявыми пальцами. От ее простого жеста открытая настежь оконная створка захлопнулась. И даже шпингалет сам задвинулся. — Вообще-то, обычно все происходит наоборот. Зловеще распахивается окно, трепещут занавески и влетает черный ворон — мой вестник, — пояснила она сие действо. — Но и наоборот, смотрю, неплохо получилось.

Про «неплохо» — это она изрядно преуменьшила. Вердэн, еще мгновение назад относительно спокойный, враз ощетинился веером щитов и атакующих арканов. Энжи, до этого умело изображавшая крысявку в глубоком обмороке, резво вскочила на все четыре лапы и встопорщила усы, а я… икнула.

— Быстро ко мне за спину! Ты ее видишь? — напряженно спросил Дэн.

Уточнять, кого именно «ее», было излишне.

— Вот то-то же! — сварливо протянула костлявая.

— Навь, я не отдам тебе Рей. — Не бахвалистый выкрик юнца. Слова зрелого воина, произнесенные со спокойной, давящей не хуже могильной плиты, уверенностью.

— Не больно-то и хотелось. — Смерть, чувствовавшая себя как дома, уже уселась на единственный в комнате табурет, положив косу на пол рядом. — Прислали мне тут сверхсрочную о возможной душе, что идет вне очереди, как уцененка. Ну я обрадовалась. Думаю, хоть какую из командировки привезу. Прилетела. А тут ты. Я сразу поняла: с такой ненормальной дело дрянь. Да еще и этот твой хахаль… Даже крови своей, чтобы за тобой на изнанку сигануть, не пожалел.

— Он мне не хаха… — начала повторно возражать и осеклась, видя, что Смерть откровенно надо мной издевается. — Чай так чай. — С этими словами водрузила горшок с водой на жар-камень.

Вердэн, видя, что умирать я пока не собираюсь, начал втягивать силу, один за другим убирая магические плетения.

— Рей, ты и правда решила… попить чай с ней?

— Ну с тобой же я морковку ела… — Не успела договорить, что цимес получился вполне пристойный, как костлявая засмеялась. Громко, от души, если таковая у нее вообще была.

— Морковку ела… Ой, не могу, так это теперь называется? А говорила — не любовники!

Черносутанница даже застучала ладонью об столешницу, отчего кружка, стоявшая на ней, подпрыгнула. А я лишь с тоской подумала: «Языком этой Смерти впору не калякать, а пол мести».

Вердэн же, понявший мои слова иначе, с сарказмом спросил:

— То есть ты приравняла меня к Нави?

Мне же захотелось побиться головой об стенку, но я лишь прикусила язык и мысленно достала из ножен лучшее оружие любой женщины — спокойствие и рассудительность. Именно поэтому следующая фраза, сказанная с вежливостью, выверенной до микрона, заставила и гостью, и родственничка поумерить пыл.

Спустя пару минут над чашками вился ароматный парок, отдававший душицей и мятой, а Вердэн сидел напротив Смерти. И хотя видеть ее он не мог, все равно смотрел прямо на Навь.

Блюдце со свежим тягучим медом, стоявшее ровно посередине стола, чем-то напомнило мне белый шатер, что возводили раньше на полях сражений для переговоров враждующих сторон. Вот только «дипломаты» в этот раз подобрались уж очень специфические.

Дэниэль обманчиво-спокойно попивал чай. Сдается, если бы он мог слышать Смерть, то и светскую беседу бы завел. А ведь я печенкой чуяла, как люто он ее ненавидит.

Зато костлявая ехидничала вовсю. Чего только стоил один ее невинный вопрос, обращенный ко мне:

— А ты ведь, наверное, архитектурный в своем мире закончила?

И как ей ответить, что нет, — бухучет? Здесь и слова-то такого нет, наверное. Вердэн только-только про море забыл, а тут… Решила ограничиться коротким «нет». Всего три буквы, а сумеречный уже сделал охотничью стойку, но вмешиваться в наш диалог не стал.