Игорь Федорцов - Дождь в полынной пустоши [СИ]

— Задохнуться от псины? — возмутился неведенью зелатора Эйгер.

— Применяете собачье сало? — в ответ попеняли тринитарию.

— Как согревающее.

— Надеюсь, этим не ограничились?

Эйгер решил не заставлять Сайо выпытывать методику исцеления подопечного.

«Второй глаз сварят! А он мне ой как пригодиться.»

— Тмин и багульник в качестве отхаркивающего…

— Амирдовлат Амасиаци [20] Амирдовлат Амасиаци (арм. Ամիրդովլաթ Ամասիացի) — армянский учёный, естествоиспытатель и врач XV века. Личный врач султана Мехмеда Завоевателя и главный хирург-окулист при османском дворе. Автор многочисленных обширных трудов по медицине. советует…

— Базилик.

— И?

— Он так же советует от кашля укус скорпиона. Где мне взять и то и другое в Унгрии?

Одобрительный кивок…

— … Калина от жара…, — продолжил перечислять Эйгер.

Немой вопрос: И все?

— Молоко с маслом и медом, в чередовании с валерианой с медом.

Опять кивок согласия.

— А что по этому поводу говорит Феофраст?

«Подловить вздумал?» — ехидно скривился Эйгер. Сейчас он походил на зелатора. Только ухмылка у другого уха.

— По поводу лечения — ничего?

Одобрительные кивки Сайо и полное недоверие. Не лечению, но лекарю!

«Для нищенствующего тринитария ты, приятель, слишком образован. Их удел собирать милостыню и молиться, но не врачевать. Где же поднаторел в медицине? И с чего вдруг обосновался и практикуешь в Мюнце? И глаз! Для лекаря слишком мало, для самозванца избыточно!»

Многое, многое предстояло выяснить. Пролезть по всем темным углам и закоулкам, заглянуть за каждую дверь и в каждую склянку. И конечно, расспросить святого брата о его имени и подробности об увечье.

— Где юношу угораздило? — указал Толль на рану.

— На охоте.

— Больше похоже на боевую, — присмотрелся Улат. В сержанты охраны он пробился из капралов тяжелых мечников и кое-что понимал в ранениях.

— Или кажется таковой, — не согласился Эйгер.

Но все, и пришлые и хозяева, ждали действий Сайо, его слов, его приговора.

— Как себя чувствуете, саин? — спросил зелатор. Он обошелся без лекарской улыбчивости и участливости.

— Из-за раны ему пока трудно говорить…, — предупредил Эйгер. Не в чести у инквизиции нянькаться со здоровыми. Немощных тоже не особо балуют состраданием.

— Позвольте, осмотреть.

— Да-да, конечно, — Эйгер сама любезность. Ему не придумать и мало-мальски правдоподобной причины не подпускать зелатора к раненному. Глянул на маркграфа. Отчего Куцепалого трясет? От злости или страха разоблачения?

— На рану что? Надеюсь не навоз? — экзаменовал бдительный Сайо самозваного медика.

— Смесь желтка, розового и терпантинового масла.

— Кто накладывал шов?

— Обстоятельства требовали экстренных мер.

— То есть не лекарь? Правильно понимаю? — подивился Толль, расхаживая от окна к двери.

— Кто на охоту едет с лекарем? — наконец-то открыл рот Поллак. — Каменные Ворота далеко отсюда.

— Так и лошадей не штопают! Испортили парню лицо. Неужели не нашли ослиного жира?

— И кошачьего тоже… Он не девица, — мягко огрызнулся Эйгер.

— Верно-верно, — согласился Сайо. То ли не вник, то ли спустил дерзость.

— Чем его так? — вытянулся персевант из-за спины Эйгера.

— Веткой попало.

Зелатор отбросил покрывало с раненого.

— И бок тоже! Ты дружище на войне был или охоте? — показал Сайо на присохшую к ране льняную тряпицу.

— Желаете взглянуть? Сейчас принесу вина, отмочить.

— Да чего там, — зелатор дернул тряпку, оторвав с коростой.

Желваки на скулах Колина напряглись и тут же опали.

— Сдается мне — нож, — высказал Сайо предположение. — Или узкий меч. Или…, — он надавил пальцем на рану, наблюдая, как лопается тонкая кожица, расходятся мышцы. Кто станет рисковать единственным наследником, нанося ему столь ужасное повреждение? Рана в боку достаточно серьезна. Тут что-то другое, — …фрамея. Но, насколько известно… Мне известно… ими пользуются братты, — зелатор не упустил реакции раненого на его манипуляции. Опять вспухли желваки, а пальцы загребли подстилку в кулаки.

Удовлетворенный варварским осмотром, Сайо заверил присутствующих.

— Вижу раненный идет на поправку. Довольно крепкий малый. Весь в отца.

— Встанет до осени? — поинтересовался Улат, адресуя вопрос зелатору, Эйгеру и Поллаку.

— Раньше, — таков обнадеживающий вердикт Сайо. Теперь его более занимал хозяин Мюнца и тринитарий. Не похоже, что марк в восторге от своего доморощенного врачевателя, однако допустил к лечению сына. На чем сошлись? И где замковый лекарь? И откуда такие раны? Вопросы множились.

— Было бы замечательно, удели вы мне пять минут своего драгоценного времени для небольшой беседы, — попросил зелатор тринитария.

Эйгер, косо глянув на маркграфа. Что делать?

— Вы удовлетворены увиденным? — поспешил вмешаться в разговор Поллак.

— Мы собственно и не сомневались…

— Тогда прошу извинить. Меня ждут срочные дела.

— Э…

— Требующие моего неотложного отъезда.

«Так их! Утри им нос!» — возликовал Эйгер, не ожидавший от скисшего маркграфа подобной прыти.

Оставлять таких гостей в замке, подвергаться опасности разоблачения. Всегда есть те, кто видел несколько больше, слышал не то, что ему следовало слышать. У кого-то голова способна не только болеть с похмелья, но и сопоставлять и думать. Опять же домашние. А так… согласно закону, в отсутствие маркграфа, замок считался на осадном положении и посторонним прибывать в нем строго воспрещено. Правила границы написаны кровью. И кровью не дураков. На выход, саины! На выход!

— Но хотя бы обедом угостите? — попробовал примириться Толль. Не рано ли затеял цапаться с Поллаком?

— Непременно. В двух верстах от Мюнца. Жаровня и Утка. Отличный шинок.

За окном входил в силу июнь. Солнце радовало теплом, но окна закрыты ставнями. Эйгер жег в жаровне травы. Кидая, осматривал каждый стебель и соцветие. Травы то вспыхивали ярко и бездымно, то чудовищно чадили, заполняя комнату едкой вонью. Последними кинул на огонь засушенные колокольчики белены.

— Этого секрета уже не узнать никому. Он канет в небытие вместе со мной. А я…

Пауза для единственного слушателя — проникнись!

— …не намерен им делиться. Так что зри творимое таинство.

Эйгер сбросил с Колина покрывало и плеснул из плошки мутной жидкости. По запаху разбавленный мед. Отогнал назойливых мух, снял влипшую в раствор и гусиным пером развез жижицу по телу.

— Еще не все. Не основное, — заверил тринитарий, не наблюдая должной реакции у подопечного. — Но когда начнется, не спутаешь…

Отошел к шкафу и извлек из его темных прохладных недр, давно приготовленный кувшин. Принес почти неделю назад, обвязал горлышко и тщательно укутал в рогожу.