Джейд Дэвлин - Императорский воспитанник

Из полутемной конюшни вдруг послышалось звяканье сбруи. Шаги. Ланире вздрогнул – он не рассчитывал встретить кого-либо здесь в такую рань.

- Далеко собрался? – коротко спросил Грено, выводя уже оседланного жеребца из денника. Как обычно, по нему невозможно было угадать, о чем он думает, но едва заметное удивление в голосе прозвучало. Удивление и… еще что-то непонятное.

- Далеко, - Лан досадливо махнул головой. Объяснять сейчас он никому ничего не собирался. Даже Каро. Ей он потом все напишет. Когда пройдет время.

Грено его досаде, кажется, даже не удивился. Только взгляд из внимательного стал пристальным, словно просвечивающим насквозь.

- И куда именно? – в голосе имперского генерала не было и намека на шутку. Спрашивал всерьез и так, что не ответить было невозможно. Этот так просто не отстанет. Принесло же его!

Лан, не выпуская поводьев из рук, с вызовом вскинул голову.

- В империи немало мест, где можно прожить!

Грено чуть прищурился.

- Да, немало! А тут и без меня все хорошо! Мне тут места нет.

- Вот как… значит я не ошибся… Сбегаешь? – теперь у Грено появились явные нотки неодобрения, даже насмешки. – Струсил. Решил, уедешь подальше, и все поправится?

Лан резко отвернулся. Он не ждал такого поворота и сейчас изо всех сил старался скрыть от Грено то, что уже не получалось удержать в себе.

«Да, да, да! Да, черт возьми, я сбегаю. Малодушно сбегаю, потому что оставаться здесь просто не могу! Потому что когда я исчезну тут все, наконец, встанет на свои места. Потому что, если я уеду, всем будет легче. И им в первую очередь!»

Это «ИМ» звучало так правильно, что Ланире вдруг мучительно захотелось исчезнуть совсем. Раз и навсегда. Чтобы не было этой никчемной его жизни, в которой ничего хорошего уже никогда не будет.

Резкость тона, которым была произнесена следующая фраза, заставила парня вздрогнуть.

- Расстояние не лечит трусов! От себя самого не сбежишь.

«Что он знает, этот Грено?! Что он может понимать?! Пес войны никогда, наверное, и не любивший!»

- Тогда что же лечит?! Что?! – Ланире все-таки повернулся.

- Слабаку и трусу не поможет ничего, - отрезал собеседник и подошел ближе. – Если смалодушничаешь, то больно будет вдвойне. Разве ты простишь себе, что бросил друзей в трудную минуту?

Лан буквально задохнулся, услышав эти слова. «Слабаку»?! « Трусу»?! Да если бы потребовалось отдать жизнь за Каро или Даниэля, он не раздумывал бы ни минуты! Да… да что там жизнь! Чтобы остаться с ней, он отдал бы что угодно! «Трусу…»! Он, Ланире Коннар, гордый, как сто тысяч королей древности, не побоялся бы и унижения! За уверенность, что он нужен… ей… ему…. Но его нелепая любовь – не нужна никому, она только помеха… Неловкость в глазах Каро, жалость – вот все на что он может рассчитывать. Нет, только не это! У него не хватит сил. Он не выдержит, не сможет. И потому бежит, как последний трус и… предатель…

Буря возмущения в душе не могла смыть убийственной правоту в словах Грено. Лан не знал, что ответить, не понимал, что делать дальше и как поступить. Грено не спускал с него глаз. Не в силах выдержать этот требовательный взгляд, парень опустил голову.

Но Грено и не нужно было видеть его лицо, он итак знал, что слова достигли цели. Не сможет Лан теперь уехать. Но и остаться в замке сейчас для него, значит попасть в ад. Потерялся мальчишка среди непростых решений…

Лан чувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Такое верное решение, еще несколько минут назад казавшееся единственным, вдруг обернулось предательством. И вся его решимость испарилась, оставив парня совершенно растерянным. Что теперь ему делать? Что?!

В жизни было много моментов тяжелых, темных, но он всегда знал, как ему поступать. Даже когда Даниэль - друг, практически брат, превратился вдруг в жестокого тирана, он не сбежал, а теперь…

Все же уехать? Бросить… их? Нет! Но остаться… и они… видеть, как они… это свыше его сил…

Плечи парня обессилено поникли. Лан выпустил из ослабевших пальцев уздечку и уронил руку.

- Я не могу остаться… и не могу уйти! - с отчаянием выкрикнул он, вглядываясь в лицо Грено, не сулившее ни малейшего снисхождения.

- А что ты можешь? – жестко продолжал мужчина, – жить с чувством предательства и жадно ловить скупые новости? Каждый раз замирать от страха, если слухи тревожные, ничего не в силах изменить, не в силах помочь и все время помнить, что оставил их сам. По своей воле. Потому что не выдержал, сдался, сбежал… сможешь?

Ланире не ответил. Как ни старался он скрыть свои мысли, Грено, похоже, читал их, словно раскрытую книгу.

- А ты спросил у них самих, нужен ты им или нет? - не дожидаясь ответа продолжил Грено. Вопрос был таким неправильным, что Лан задохнулся. Разве… о таком спрашивают?

- Не спросил, - все так же тихо и грустно покачал головой мужчина. Словно не он только что хлестал мальчишку словами, как пощечинами. – Иначе они сказали бы тебе… что ты для них значишь. Но даже не это главное…. что они значат для тебя? Ты готов их потерять, Лан? Навсегда, на самом деле? Не вчера, не сейчас… а когда уедешь, бросив их в самый сложный момент? Двоих самых дорогих тебе людей?

Слова «двоих» и «дорогих» отозвались изнутри болью и… пониманием, что Грено прав. Нет, не в том, что Лан нужен, в это он не верил, а в том, что именно сейчас, разрывая все связи и уезжая в никуда, он потеряет их обоих. Навсегда. Сможет ли он без них? И какое имеет значение насколько он им нужен, если они ему нужнее! С этим уже никто ничего не поделает. И если он их потеряет…

Потеряет... Потеряет... Но разве он уже не потерял?!

Ночью, когда все решил окончательно и бесповоротно?

Ночь. Время терзаний, отчаяния и тяжелых размышлений… Сегодняшней ночью он закрыл эту дверь. И даже стало как будто легче… И вот теперь чертов Грено дергает за ручку с другой стороны, открывая ее снова!

Не знать, что с Каро и Даниэлем, теперь, когда вокруг неспокойно… да он с ума сойдет от одной мысли, что с ними что-то может случиться! Остаться здесь? И видеть их сближение... Слишком больно. Слишком!!!

Лан почувствовал, как изнутри опять разливается мучительное чувство, которое он с таким трудом отогнал от себя. Не видеть Каро... не говорить с ней, не смеяться, не слушать ее бурное возмущение или недовольное бурчание, когда она устала или что-то не получается. Не следить тайком за Даниэлем, не беречь его от... от всего и от него самого. Как он будет жить без всего этого? Как, если из года в год он именно этим и жил?!

Пустота вокруг… и он пытается в эту пустоту сбежать, наивно надеясь, что где-то далеко ее нет. Но Грено прав, от себя не убежишь. Пустота – она внутри, и убегая, Лан возьмет ее с собой. А ведь он почти сумел себя обмануть.