Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

— Что за владыка?

— Не знаю, нам он не представился. Но он был другой, не похож на тебя. Глаза красные и очень злые. Он явился и порубил очень много упырей… Но как раз тогда каменнотелые стали реальной угрозой, и волхованцы его прогнали.

— Тогда на кой бес нам эти кристаллы? — разочарованно воскликнул Орест.

— Вот уж не знаю, брат. Это была твоя идея, — сказал Сурья.

Лицо Ореста пошло пятнами от злости. Он высыпал груду кристаллов в пруд и вылез на берег, бранясь, на чём свет стоит.

Лилиша стыдливо прикрыла ладонями уши, однако глазки лукаво поблёскивали, а Сурья нахмурился. Брат умел красиво ругаться. Так, что девки сходили с ума. Он так не мог. И то, что Лилиша сейчас с таким упоением его слушала, Сурье вдруг не понравилось.

Внезапно Орест остыл и тряхнул головой. Волосы взметнулись и сверкнули серебром в лучах заходящего солнца. В глазах заплясали огоньки.

— Мы отдадим кристаллы каменным людям. Пусть закончат свою колыбель. А взамен — помогут нам прогнать упырей.

Братья сложили кристаллы в мешки, позаимствованные у деревенских кузнецов, связали их между собой верёвками и взвалили на спину Сахо. Ящер аж присел от такой тяжести и возмущённо забил хвостом, однако Орест потрепал его по макушке и велел терпеть. До лагеря каменнотелых было не так уж далеко…

Однако там их встретили холодно.

Старейшина Веретей наотрез отказался даже разговаривать с Орестом. Прислал на переговоры Хруньку, а тот только и рад был потешиться над его разочарованием.

— Велели передать, что если приведёшь жену, то будет разговор. А так — ступайте к лешему со своей поклажей.

— Скажешь, он не хочет наказать упырей? — спросил Орест.

— А что толку, — пожал плечами Хрунька, — источник-то они всё равно не вернут. А кристаллы мы и сами добудем. Так что воюй с ними сам, коль хочешь, княжич.

— А, чтоб тебя, — в сердцах воскликнул Орест.

— И тебе не хворать. Что-то ты совсем уж синий сегодня.

Орест хмыкнул, развернулся и подошёл к Сахо. Затем стал стягивать с него мешки. Сурья удивлённо посмотрел на него, однако стал помогать.

— Знаешь что, — сказал Орест Хруньке, — скажи своей каменной глыбе, пусть забирает кристаллы. Мне они тоже не нужны.

Копальщик изумлённо захлопал ресницами и даже разинул рот. Однако Орест равнодушно прошёл мимо, взобрался на спину ящера и сделал знак Сурье с Лилишей, чтобы следовали за ним.

Не получилось. А жаль… Каменные люди были его последней надеждой.

— Зачем ты оставил кристаллы? — спросил Сурья, поравнявшись с ним, — это ведь всё богатство твоей жены!

— Да толку от него. Лежит себе, гниёт в болотной тине. А эти существа трудятся, не покладая рук. Пусть хоть кому-то будет польза.

— Не верю своим ушам, — покачал головой Сурья и улыбнулся.

— А то вы все привыкли, что мне лишь до себя есть дело, — грустно вздохнул Орест, — но и это тоже. Кристаллов много. Им должно хватить. Пусть только не трогают Кьяру.

— Да ты, никак, любишь свою жену?

— Эту коварную змеину? — глаза Ореста недобро полыхнули, — да я её ненавижу. Но каменным не отдам. Чтоб им пусто было…

Они ехали вдоль красного поля. Сахо привычно вздрагивал и отворачивался в сторону, Лилиша с Сурьей глядели на колдовские цветы во все глаза. Было жутко — аж оторопь брала. На самом краю поля сидели странные трёхглазые существа — настолько уродливые, что Сурья морщился от омерзения.

Однако Лилиша неожиданно остановила ядокрыла и спешилась. Подошла к существам и опустилась рядом на колени. Они сгрудились вокруг неё и стали что-то шептать, беспорядочно размахивая руками.

Лилиша внимательно слушала их, поглаживая отвратительные до дрожи макушки, а глаза её блестели, будто налились слезами. Затем она встала и вытерла ладонью ресницы. Так и есть — плакала.

— Они все — пленники, — сказала она братьям, — вот уже много лет. Тела их обглодало колдовство, а души отделились и бродят где-то по земле.

— Они не сказали, как можно уничтожить цветы? — спросил Орест.

— Когда-то давно цветы уничтожили ядокрылы. Но существа тоже погибли.

— Замкнутый круг, — раздражённо заметил Орест, — действительно, дрянное место.

— Ещё они говорили о солнце, которое разрушает тьму.

— По-моему, здесь достаточно солнца.

— Тогда, не знаю…

Орест задумчиво развалился на спине ящера, подложив руку под голову, и смотрел в облака. Лилиша поглаживала своего ядокрыла и что-то говорила ему на ухо.

На Сурью никто не смотрел. А между тем он приблизился к самому крайнему цветку и коснулся его ладонью. Красные стебли зашипели и сжались в комок, и вдруг рассыпались в прах. Земля в этом месте почернела. Тогда он выпрямился и сделал шаг. Затем другой. А потом уверенно пошёл вперёд…

Они звали его…

Души, витавшие в красноватом мареве, плакали, выворачивались наизнанку и молились о смерти. И он слышал их голоса…

Он глядел в их глаза и видел ужас несчастных, поглощённых бездной, ощущал на своей коже сотни касающихся его бесплотных ладоней. Они все потянулись к нему…

Сурья почувствовал себя пламенем, пожирающим плотный, как камень, лёд, закостенелый веками. Лёд таял, освобождая пленённую воду, и она пела:

— Сурья! — не своим голосом закричал Орест, спрыгивая со спины Сахо.

Лилиша оставила ядокрыла и бросилась к Сурье, однако Орест поймал её и сгрёб в охапку.

— Куда ты, безголовая, погибнешь!

— Оставь меня! — визгнула Лилиша и вцепилась зубами в его предплечье. Но Орест был настолько ошеломлён, что даже не почувствовал боли.

— Разве ты не видишь?… Разве ты ЭТО не видишь?!..

Он и сам с трудом верил своим глазам. Сурья как ни в чём ни бывало шагал по колдовскому полю, целёхонек и невридим. А земля вокруг чернела. Красные цветы таяли, как лучинки, и в воздуже стояло дьявольское шипение. Колдовство умирало…

— Кто же ты, брат? — зачарованно прошептал Орест, — немудрено, что тебя боятся.

И тут со всех сторон к полю стали сбегаться уродливые существа, а из леса вынырнули тени. Десятки, сотни, тысячи бесплотных духов собрались вокруг Сурьи и стали водить хоровод. Затем бросились на него и окутали плотным облаком.

— Э нет! — завопил Орест, оттолкнул Лилишу поближе к Сахо и помчался к брату, ступая по освобождённой от чар земле, — А ну, пошли отсюда, наглые твари.

— Оставь их, — сказал Сурья, — они не причинят мне вреда.

— Да они тебя разорвут на части.

— Их проклятие рушится, Орест, — голос брата был странный, незнакомый, — я его разрушаю… Мои руки… Я чувствую…Как всё рассыпается…