Елена Ляпота - Светлый оттенок тьмы

Она велела слугам уходить из замка и спрятаться в подземных пещерах. Она не знала чего ожидать от мужа. Орест точно будет её искать, а когда не найдёт, то несчастным кругломордикам придётся туго.

Кьяра хотела, чтобы Ковач забрал Вишанку, однако змейка наотрез отказалась. Она забралась ей на плечо и обернулась вокруг шеи. Маленькое сердечко бешено колотилось, а крошечные коготки намертво вцепились в воротник.

— Хорошо, маленькая, — грустно улыбнулась Кьяра, — поедёшь со мной.

Она вывела из конюшни лошадь, взобралась в седло и галопом поскакала в лес.

Карс уже наверняка пронюхал, что случилось. Оставалось надеяться, что он знает, что делать. Потому что она совершенно не знала…

В логове упырей её встречали с хмурыми лицами. Никто даже не улыбнулся. Один из мужчин помог ей спешиться и увёл лошадь. Это показалось странным. Обычно Кьяра привязывала животное к дереву возле пещеры, и никто даже и не думал его трогать. Но сейчас она смотрела в спину уходящему упырю и понимала: что-то не так.

Сердце лихорадочно забилось: Карс! Где же он? Что с ним случилось?

Кьяра стремительно пошла к его обители, но тут же столкнулась с Лавром. Он расплылся в подозрительно широкой улыбке и даже слегка склонил голову, приветствуя её. Кьяру передёрнуло от отвращения.

Столько лет прошло, а она до сих пор не могла смотреть ему в глаза, не мечтая вырвать их и скормить луговым псам. И пусть она жива лишь благодаря его милости, для неё его руки всё также в крови.

Отец, мать, дед… Самые дорогие ей люди…

И Кьяра не собиралась этого забывать…

— Уйди с дороги, — процедила она.

— Глупая маленькая упырка, — усмехнулся Лавр, — надо было сделать тебя своей женой.

— Я бы с удовольствием стала твоей вдовой.

— А ты куда красивее матери, Кьяра.

И ту она не выдержала и влепила ему пощёчину. Лавр схватил её за волосы, дёрнул так, что аж слёзы выступил, и прижался к её губам. Однако вместо поцелуя Кьяра услышала шёпот.

— Уходи, маленькая упырка. Беги изо всех сил…

Лавр отшвырнул её в сторону и ушёл быстрыми шагами. Кьяра поднялась, отряхивая юбку, и тут заметила, что на пороге пещеры стоит Карс, и облегчённо улыбнулась.

— О, Равнины, я уже начала волноваться!

— Что он тебе сказал? — резко спросил он.

— Этот болван? — Кьяра сглотнула и вдруг почувствовала холодок, — он сказал, что у меня сладкие губы. Проклятый упырь!

— И всё?

— А что он ещё должен был сказать?

— Тебе виднее.

— Что-то ты темнишь, Карс. Что задумал?

— Эти земли… я никому не отдам их. Кьяра! И тебя — не отдам.

— Каменные больше нам не подспорье?

— Нет! Этому выродку удалось уничтожить цветы. Не знаю как… Но они забрали источник. И, полагаю, скоро явятся сюда.

— С ними и так никогда не было гладко…

Кьяра закусила губу, раздумывая, сказать ли ему о том, что Орест забрал ещё и кристаллы, но решила, что не стоит. Незачем ему знать о том, что она, по сути, осталась ни с чем.

— Думаешь, мы выстоим?

Карс хохотнул, и лицо его скорчилось, как у сумасшедшего. Похоже, всё плохо… Совсем плохо… Если на них нападут ещё и волхованцы… Кьяра знала, что её наверняка оставят в живых, но лишь затем, чтобы навеки заточить в Янтарной Колыбели. Сделать пленницей — беспомощной, бесправной, в бесконечной тоске ожидающей смерти…

Что тогда будет с её сёстрами? И со всеми, кого она приютила на этих землях?

Нет… Она не имела права сдаваться. Ради себя. Ради них…

— Помоги мне спрятать сестёр, Карс. Где-нибудь в горах. И пусть с ними побудут несколько упырей. Ты ведь знаешь, что мои слуги — плохие защитники…

— Это все теперь неважно, любовь моя, — сказал Карс.

— Мне — важно! — Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, как вдруг странное выражение лица упыря заставило её съёжиться и сделать шаг назад, — что ты задумал?!

Глаза Карса сверкали, будто чёрные звёзды, пересыпаясь искрами безумия. Чёрные, как смоль, волосы, казалось, ожили и окутали голову ореолом тьмы. Он ещё никогда не казался ей таким прекрасным…

Таким прекрасным и неумолимо страшным…

По телу пробежал холодок страха, и она застыла, как статуя, не в силах пошевелиться. Сердце будто сжала сухая ладонь и держала, не давая биться. Кровь возмущённо стучала в ушах, призывая выдохнуть, но она не могла…

— Я тоже не могу подвести своих людей, Кьяра, — почти равнодушно сказал он, — вот уже много лет они идут за мной, а ведь я даже не чистокровный упырь. И они верят мне… Вся моя сила — в их вере… И я не могу показать себя трусом.

— Ты никогда не был трусом, — прошептала Кьяра, — что ты задумал?

— Мы победим… Мы просто не можем проиграть… Мы разобьём каменных людей, владык, волхованцев. Они ещё не знают, на что мы горазды, когда сильны… Когда мы возьмём всю силу… Всех первых жён и старших дочерей… Сегодня будет великое жертвоприношение, моя царевна.

— Нет, Карс! По-моему, это слишком высокая цена! Остановись. Эти женщины умрут зря…

— Вот только ты не веришь в меня, Кьяра… Может, потому, что не любишь…

— А причём здесь любовь?

— Любовь во всём, милая моя… Любовь во всём… Любовь — это главная жертва, которая окупит всё. И я готов её заплатить.

— Что ты задумал, Карс? — снова прошептала Кяьра, пятясь назад, и упёрлась в стену. Во всех смыслах. Ей некуда было идти, некуда было деться. Карс приблизился и прижался к ней почти вплотную. И во взгляде его больше не было ласки. Это был жестокий расчётливый взгляд.

— Пора тебе отдать дань своей семье, упырка.

— Ты считаешь, что моя жертва принесёт пользу? — она улыбнулась. Улыбка вышла жалкой. Она чувствовала, как трясутся губы.

— Это вдохновит моих людей…

Карс схватил её за горло и впился зубами в шею. Кьяра пыталась вырваться и молотила его кулаками по груди, пинала ногами, однако проклятый упырь оказался силён. Сльнее, чем она ожидала. И тогда она перекинулась и засияла.

Пусть попробует сунуть её в жертвенный огонь, жалкий предатель…

Пусть только попробует…

Карс отпустил её горло и отвернулся. Сияние дивниц причиняло невыновимую боль, обжигая чувствительную упырскую кожу. И она вдруг вспомнила, почему в Равнинах раньше не было упырей. Они не выносили дивниц…

— Ты ведь знаешь, что тебя надолго не хватит, — грустно усмехнулся он.

Несмотря на муки, Карс не отпускал её руку, впившись в неё, будто железными клещами. Всё так же, не глядя на неё, он потащил упирающуюся Кяьру в пещеру. Она сопротивлялась, падала на пол, и тогда он волочил её, хватая второй рукой за волосы. Маленькая дождевица выскользнула из-под платья Кьяры и яростно кусала его за всё, до чего удавалось добраться, однако Карс, казалось, не замечал боли. Не замечал, и не испытывал ни капельки жалости…