Роман Дремичев - Храм мертвых [СИ]

Еще несколько мгновений назад была пуста одинокая поляна, затерянная в глуши диких непроходимых джунглей, как вдруг на ней среди пышных кустов папоротника, словно ниоткуда, возник человек, черный, как ночь. Сначала могло показаться, будто это чья-то тень выскользнула из-под крон высоких деревьев. Но это было не так. Огромный мускулистый воин с кожей цвета тьмы в одной набедренной повязке из шкуры пантеры замер среди зелени кустов, вглядываясь в чащу и полумрак на другой стороне поляны, что-то пристально высматривая среди стволов деревьев.

Мощная грудь тяжело вздымалась. Тело блестело от пота в лучах еле пробивающегося сквозь пышную листву солнца, медленно уплывающего за горизонт.

Убедившись, что вблизи никого нет, мужчина оглянулся назад, вслушиваясь в звуки вечерних джунглей, и затем мутным силуэтом пересек открытое пространство, стараясь пригнуться как можно ниже к земле, словно пытаясь укрыться среди сочной травы, следя, чтобы под ногой не хрустнула ни одна сухая ветка или не раздался шорох листвы. И вот он скрылся в кустах, лишь пышные листья папоротника едва заметно колыхнулись на ветру. И ничто не напоминало о том, что мгновение назад здесь кто-то был.

Воин заметно прихрамывал. Ступня и бедро его левой ноги были обмотаны какими-то грязными тряпками, насквозь пропитанными кровью, из-под которых торчали края странных желтоватых листьев. Это было сделано для того, чтобы обеззаразить рану, остановив кровотечение, и предотвратить нагноение.

Чернокожий мужчина убегал все дальше, неслышно скользя среди деревьев. Он был единственным, кто смог остаться в живых из некогда могучего племени сарао. Извечные враги сарао воины племени марро, поклоняющиеся кровожадному богу Исстару, обитающему во чреве вулкана Нгха среди скал Олаго, темной ночью прокрались через Ущелье Ветров и напали на деревню сарао у реки Скарр.

Они не щадили никого. Злобно завывая, как стая кровожадных демонов, вырвавшихся из бездн ада, они носились по деревне и под их копьями гибли все: и женщины, и старики, и дети. Мужчины племени хватались за оружие, в спешке пытаясь противостоять разъяренному врагу, но у них ничего не получалось. Марро было слишком много, достаточно для того, чтобы перерезать половину племени во сне и яростно добивать остальных в своем кровавом безумии — разрывая горло каменными ножами, вспарывая животы, дробя крепкие головы огромными молотами. Судьба племени сарао была предрешена. И темные боги сегодня пировали на их земле, предрекая неминуемую смерть и истребление.

Воины марро окружили последних оставшихся в живых и, не смотря на их стойкое сопротивление, сумели сломить их и загнать в одну из хижин в центре разоренного поселения, где раньше обитал вождь Джанг, ныне погибший. Они завалили дверь бревнами и частями развороченных хижин и, окружив строение плотным кольцом, подожгли. Крики горящих заживо людей взметнулись к небесам. А в это время жрецы марро трясли страшными амулетами и бубнами, что-то напевали, корчась в бешеном танце, — принося сарао в жертву своему мрачному богу. Победа была полной.

Но они просчитались. Одному из воинов сарао удалось бежать. Раненый, он скрылся в лесу, понимая, что больше уже ничем не в силах помочь своему народу, обреченному на смерть. Но он твердо верил, что если выживет, то с лихвой отомстит дьяволам-марро. За всех, кто принял сегодня столь страшную смерть. За всех… И он поклялся в этом имеем своего бога, покровителя небес, чей яркий лик взирает с высоты на землю днем и ночью. Он вернется, он найдет свой путь и принесет смерть в логово врага, карая их за содеянное. И тогда не видать дикарям покоя в этом мире. Их ждет та же участь.

И вот с болью в сердце, раненый в ногу, он устремился на восход к лесам Тар и болоту теней.

Он успел убежать довольно далеко от деревни, когда один из следопытов врага напал на его след. Он призвал воинов и, громко крича, поведал им об этом. Это растравило марро и, взывая гневно к небесам, громко надрывно крича, десяток дикарей устремился в лес на поиски беглеца. Победа не принесет нужного эффекта, если жив еще хоть один враг.

Марро скрылись в лесу, растворившись во мраке ночи.

Вождь марро, огромный и свирепый, словно дикий зверь, призвал остальных воздать должное, и на руинах разоренной деревни началась дикая оргия. Праздник победы, наконец, наступил.

Дикая боль глушила сознание, перед глазами плыли целые созвездия алых огоньков, мигая в сером тумане, тишина сдавила виски, навалилась всем своим весом на гудящую голову. Но воин не останавливался, он упрямо шел вперед, стараясь отыскать хоть какое-нибудь укрытие, где можно было переждать какое-то время и набраться сил. Он знал, если сейчас его рассудок помутится, и он рухнет на землю — он погибнет. Его — беспомощного, неспособного удержать в руках оружие, — найдут либо враги, либо дикие звери. И пусть смерть от клыков леопарда или банги не в пример благороднее, чем от рук дикарей-марро, но все же смерть есть смерть, и ее уже не изменить, а он обязан выжить.

Удар тяжелого молота по черепу, пусть и пришелся вскользь, не прошел даром. На скуле расцвела огромная шишка, размером с кулак взрослого мужчины. Как не треснула челюсть от такого удара, просто удивительно. Боль волнами жара медленно пульсировала в теле, распространяясь вниз. Левая нога онемела, и он уже почти не чувствовал ее, ступая на землю. Листья харрико отгоняли постепенно боль и жар.

Воин знал, что своре оружие воины марро опускают в яд белой змеи, одной из самых опасных хищниц туманных топей по другую сторону гор. Ее яд смертелен для человека. Но колдуны марро научились разводить смесь до такой концентрации, что яд вызывает лишь жгучие боли во всем теле, и человек умирает долго и мучительно. Воин понимал, что должен высосать яд из раны, но не мог остановится. Малейшая слабость и ему уже не встать. Поэтому, не обращая внимания на боль, надеясь лишь на свои силы и на свойства листьев харрико, снижающих активность яда болотных змей, он упрямо двигался на восход через лес.

Изредка ему казалось, что тело его словно перестало существовать, породив в себе огненный жар и превратившись в сгусток нескончаемой боли. Яд частично проник в его кровь и медленно впитывался в ткани, пусть и не в той дозе, что способна убить, но и эта малость несла с собой океан мучений. Но воин не останавливался, и слепое дикарское чувство вело его куда-то вперед.

Ноги стали все чаще заплетаться, слабость давила на плечи. К горлу подкатил большой сухой ком, мешая дышать, во рту высохло, стало подташнивать. Сильные руки и ноги налились тяжестью, и уже с большим трудом воин мог ворочать ими. Но как ни странно, он все еще сжимал в правой руке свое копье, ухватившись за него со страстью обреченного.