Илона Эндрюс - Альфагенез

Под прикрытием всего этого насилия в Лукасе было какое-то странное отчаяние. Карина чувствовала, как сильно нужно преодолевать себя, когда являешься… не совсем принятым, но понравившимся. Если бы она была безжалостной, то соблазнила бы Лукаса, чтобы убедиться, как он стал бы зависимым от нее. Но такого рода манипуляции были не для нее. Она не могла до такого докатиться.

Карина посмотрела на свое отражение. Она практически видела Лукаса рядом с собой. Его она могла бы по памяти восстановить с кристальной ясностью: каждую линию его мощного тела, нескрываемое обещание насилия в его манере движений, точный изгиб его почти сардонического рта, выражение его диких глаз, выражающих без фильтра чистую мужскую страсть. Нет, более чем страсть. Потребность.

Размышления о нем походили на игры с огнем.

Она уже побывала замужем; и очень хорошо знала, что здоровые отношения зависят от уважения и постоянного компромисса. С Лукасом не могло быть ни уважения, ни компромисса, потому что они не были ровней. Он владел ею. Карина была его собственностью, и как только она откроет дверь к отношениям, он не позволит ей закрыть ее.

Карина закрыла глаза. Она могла рисовать себя обхваченной этими мощными руками. Почувствовалась бы безопасность, такая безопасность… Ее жизнь была разбита, как зеркало, и осколки продолжали резать ей пальцы. Карина отчаивалась забыть, что она была на чуточку больше, чем рабыня. Она страстно желала эту иллюзию безопасности, как будто бы это было лекарством, и она должна была засчитать себе поражение. Она захотела почувствовать, как жар его сильного тела согревает ее кожу. И ей захотелось видеть, как он покоряется, чтобы узнать, на что была бы похожа в интимной обстановке увиденная в этих жестких глазах ранимость. Карина была совершенно бессильной, и нуждалась в ощущении силы, подобно женщине, так сильно желаемой мужчиной, который сделает для нее все, что угодно.

Ну, вот и оно. Все вышло прямо наружу.

« Ты больная », — сказала она своему отражению.

Ну, теперь все стало явным. Она сама во всем призналась.

В перспективе она должна учитывать это положение вещей. Он был сильным, она была слабая, уязвимая и не совсем в своем уме. Однажды она соберется, когда-нибудь, подождет пока остатки отравы выметутся из кровеносной системы, и когда представится шанс вырваться, она им воспользуется — и они больше никогда не найдут ее с Эмили. А если она позволит себе купиться на собственную ложь, то никогда не будет интересоваться, на что бы это было похоже — чувствовать его внутри себя… Эту мысль она как ножном обрезала. Чем меньше такого она воображала себе, тем было лучше.

Карина распаковала зубную щетку. Она почистит зубы, определит местоположение джинсов и проверит дочь. А уж тогда она пошла бы отсюда, чтобы приготовить шоколадный тортик.

Кажется, что Эмили не имела даже малейшего понятия о драке между Лукасом и Даниелем прошлой ночью. Она хорошо выспалась, и когда Карина пришла за ней, то получила обнимашку. Эпизод, полный ожесточения, совершенно обошел Эмили стороной. Карина долго держала Эмили, вдыхая запах ее волос. Они обе были живые. Ей надо бы держать Эмили при себе. Все будет хорошо. Будет трудно и больно, но все будет хорошо.

Карина взяла Эмили на кухню. Через открытое окно проливался солнечный свет. Ее никто не ждал. Никто не требовал завтрака. В доме было тихо и безмятежно. Карина выдохнула свою напряженность, вытянула из кладовой ингредиенты и пустилась замешивать тесто для торта.

На кухню приперся Генри, имея немного потерянный вид, со словами:

— Доброе утро!

— Доброе утро! — прощебетала Эмили.

— А для тебя у меня кое-что есть, — сказал Генри и положил на стол альбом для рисования и набор акварельных карандашей.

— Для меня?

— Для тебя.

Эмили с любопытством сунулась в коробку с карандашами.

— Что надо сказать? — на автопилоте прошептала Карина.

— Спасибо!

— Всегда пожалуйста, — ответил ей небольшой улыбкой Генри.

— А где все?

— Они ушли на проверку периметра сети. А что вы готовите?

Карина глянула на него:

— Шоколадный торт. Они пошли проверять признаки тех людей, которые послали шпионить за нами ящериц?

Генри кивнул.

— Лукас зовет их «ординаторами». Генри, кто они? И кто вы?

Генри опять улыбнулся и поправил вечно сползающие по носу очки.

— Это долго и сложно объяснять. Лучше пару дней подождать. Слишком много новой информации, и так быстро — все сделает еще хуже.

— Я бы предпочла знать.

Он закачал головой:

— Вы прошли через великое множество насилия за минувшие два дня, и для вас были разоблачены вещи, которые входят в конфликт с вашим мировоззрением. Я не хочу быть одним из тех, кто еще добавит ко всему этому.

— Генри, неизвестность еще хуже. Все, о чем я прошу, чтобы вы не обращались со мной как с рабыней, которой сказано, где быть и что делать, без какого-либо должного объяснения.

— Нет, — тихо произнес он.

Они посмотрели друг на друга через стол. Карина выдержала пристальный взгляд. Это могло быть и не мудрым, но теперь она его не будет отводить.

— Мам, глянь, я нарисовала Седрика!

Карина глянула вниз, на пушистый клубок коричневого цвета с клыками, который был похож на саблезубую овцу.

— Как мило, Эмили. Обалдеть!

Когда она взглянула вверх, кухня была пустая. Генри сбежал.

Тортик издавал запах шоколада и ванили. Когда Карина вынула из духовки два коржа и отправила их охлаждаться, кухню наводнили хорошо знакомые ароматы, так напоминающие дом и счастливые времена, так что она чуть не заплакала.

Стукнула дверь. Карина подняла голову как раз в тот момент, чтобы увидеть, как в дверном проеме нарисовался Лукас. Его лицо было мрачным. Он глянул на торт, затем на нее. Она уставилась в ответ, внезапно ужаснувшись, что все ее мысли через ее глаза прольются наружу.

Кажется, он не заметил.

— Хочешь новые шмотки?

— Да, — ответила она. И про себя добавила: «О боже, да…»

Он дернул головой в сторону двери:

— Они там, в головном доме, для тебя подготовили несколько вещиц. Какой размер — не знаю, так что тебе придется пойти и примерить. Пошли, я тебя проведу.

— Можно и я пойду? — соскользнула со стула Эмили.

— Да, — сказал Лукас. — У них есть одежда и для тебя тоже.

— И Седрик?

— Седрику одежда не нужна, — сказал Лукас.

— Можно он с нами пойдет? — спросила Карина.

— Конечно.

Карина вымыла руки, вытерла их полотенцем и вышла вслед за Лукасом из дома. Ярко светило солнце. Седрик уже ждал их внизу ступенек. Эмили сошла вниз, а медведесобака перекатилась на лапы и принялась носиться рядом с нею, будучи по высоте — почти как она.